Я должна была найти способ выбраться из дома и навестить Мэгги, не привлекая к себе внимания прессы. Мне требовалось поговорить с ней. Я знала, что Питер не способен причинить никому зла, я нутром это чуяла. И точно так же я знала, что мой отец никогда не бросил бы меня по своей воле, и была твердо уверена: никакого самоубийства он не совершал.
Мне просто не верилось, что мы с Питером две недели были так безмятежно счастливы, а теперь, всего три недели спустя после свадьбы, с головой погрузились в этот кошмар.
Мы посмотрели десятичасовые новости, и я уже собиралась выключить телевизор, как вдруг почему-то решила прослушать анонс в начале одиннадцатичасового выпуска.
— По сведениям анонимного источника в прокуратуре округа Берген, некая Мария Вальдес Крус, в прошлом служившая в особняке Кэррингтонов горничной, призналась, что сказала неправду, давая показания. Раньше она заявляла, будто отправила в прачечную сорочку, которая была на Питере Кэррингтоне в ту ночь, когда он подвозил Сьюзен Олторп домой после вечеринки двадцать два года назад. По мнению следствия, эта сорочка была ключевой уликой в расследовании дела.
— Она лжет, — ровным голосом произнес Питер, — но она только что подписала мне приговор. Кей, теперь у меня не осталось шанса не оказаться на скамье подсудимых.
15
В свои тридцать восемь лет Коннер Бэнкс был самым младшим из команды первоклассных юристов, которых нанял Кэррингтон, но никто, даже его куда более именитые — и раскрученные — коллеги не могли отрицать, что в уголовном праве ему нет равных. Сын, внук и племянник состоятельных корпоративных юристов, он, к ужасу всех своих родных, во время обучения в Йельском университете недвусмысленно дал им понять, что намерен избрать стезю адвоката по уголовным делам. Окончив Гарвардскую школу права, он некоторое время проработал секретарем судьи в уголовном суде Манхэттена, а затем устроился работать на Уолтера Маркинсона, известного адвоката, который брался защищать обвиняемых в любых преступлениях и прославился тем, что вытащил из-за решетки не одну знаменитость.
В ходе одного из самых первых дел, которые поручили Бэнксу в фирме Маркинсона, ему потребовалось убедить присяжных в том, что выписанная из-за границы жена одного миллиардера, застрелившая давнюю подружку своего мужа, психически больна. Вердикт «невиновна по причине невменяемости» был вынесен после менее чем двухчасового совещания, что стало практически рекордом в истории рассмотрения дел с такой линией защиты.
На этом деле Коннер Бэнкс сделал себе репутацию, и за последующие десять лет эта репутация значительно упрочилась. Добродушный здоровяк, он со своей типично кельтской обаятельной внешностью сам стал знаменитостью, прославившись своим остроумием и ослепительными красотками, в обществе которых появлялся на великосветских приемах.
Когда Глэдис Олторп открыто обвинила Питера Кэррингтона в убийстве дочери, Винсент Слейтер позвонил Уолтеру Маркинсону и попросил того подобрать команду первоклассных юристов, которая могла бы оценить перспективы возбуждения судебного иска против миссис Олторп и вести это дело, если будет решено обратиться в суд.
По решению Питера Кэррингтона адвокаты проводили свои совещания у него дома, а не на Манхэттене; так он мог присутствовать на них, не прорываясь сквозь кольцо журналистов, осаждавших его дом. Теперь, неделю спустя, Коннер Бэнкс стал в поместье Кэррингтонов частым гостем.
В самый первый приезд, когда их глазам предстал особняк, старший партнер Коннера презрительно фыркнул:
— Не представляю, какой человек согласился бы жить в таком огромном доме по собственному желанию.
И Бэнкс, страстный любитель истории, немедленно отозвался:
— Я, например. Дом великолепен.
Когда адвокаты вошли в обеденный зал, где должны были проходить совещания, Слейтер уже ждал их. На серванте были выставлены кофе, чай, бутылки с минеральной водой и крошечные пирожные. Блокноты и ручки были разложены на столе. Два других адвоката, Сол Абрамсон из Чикаго и Артур Роббинс из Бостона, за плечами у каждого из которых имелся внушительный список выигранных дел, прибыли через несколько минут после Коннера Бэнкса и Маркинсона.
В зал вошел Питер Кэррингтон. К удивлению Бэнкса, его сопровождала жена. Бэнкс не относился к числу тех, кто склонен доверять первому впечатлению, но невозможно было не признать, что от Питера Кэррингтона исходит какая-то аура. В отличие от своих адвокатов и Слейтера, одетых в строгие костюмы, он был в рубахе с расстегнутым воротом и в кофте. После того как его представили юристам, он первым же делом сказал:
— Никаких «мистеров Кэррингтонов». Зовите меня просто Питер. А мою жену зовут Кей. У меня такое чувство, что встречаться нам с вами придется очень долго, так что давайте обойдемся без формальностей.
Отправляясь сюда, Коннер Бэнкс не знал, чего ожидать от новоиспеченной жены Кэррингтона. Он заранее отнес ее в разряд удачливых охотниц за состояниями. А кем еще могла быть библиотекарша, которая выскочила замуж за миллиардера после головокружительного романа?
Однако он сразу же понял, что Кей Лэнсинг Кэррингтон совершенно не такая. Как и ее муж, одета она была совсем просто, в свитер и брюки. Но малиновый оттенок ее свитера с высоким воротом оттенял лицо, на котором внимание приковывали к себе глаза такого темно-синего цвета, что казались почти черными, как ее длинные волосы, собранные в хвост на затылке и рассыпающиеся по плечам.
Как во время их самой первой встречи, так и во все последующие она неизменно садилась справа от Питера, который занимал место во главе стола. Слейтер занимал стул слева от Питера. Коннер Бэнкс сидел рядом со Слейтером и потому имел возможность наблюдать безмолвное общение между Питером Кэррингтоном и его женой. Они то и дело ласково соприкасались руками, а та нежность, которой светились их глаза, когда они смотрели друг на друга, впервые заставила его усомниться, что быть свободным и независимым, как он, так уж здорово.
Из любопытства Бэнкс собрал кое-какую информацию по этому делу еще даже до того, как ему предложили поучаствовать в оценке целесообразности судебного иска. Интерес его был вызван тем обстоятельством, что ему не раз доводилось сталкиваться с бывшим послом Чарльзом Олторпом на разнообразных светских мероприятиях, и ни на одном из них тот не появился в обществе своей законной супруги.
На первых двух совещаниях, которые состоялись еще до того, как было обнаружено тело Сьюзен Олторп, они обсуждали, нужно ли Питеру выдвигать против Глэдис Олторп иск за клевету.
— Она ни за что не возьмет свои слова назад, — сказал Маркинсон. — С их стороны это способ заставить вас давать показания. Вам придется давать показания под присягой. Они надеются подловить вас на чем-нибудь. Пока что у следствия нет достаточных улик, чтобы привлечь вас к суду. Питер, вы встречались со Сьюзен. Ваши семьи дружили. В ту ночь вы подвозили ее домой. К несчастью, вернувшись домой через боковую дверь, вы лишили себя свидетелей, которые могли бы подтвердить, что вы действительно поднялись к себе в спальню.
