– Можете курить, если хотите, – сказал он. – Штраф выписывать не буду, обещаю.
Дэвид отрицательно помотал головой – объяснять про «ментальные сигареты» пришлось бы слишком долго.
– Дело ваше, – сказал Сэкетт. – Ну ладно, поехали.
Следующие полчаса он рассказывал, как нашел в доме на Примроуз-лейн труп и сотни перчаток в шкафу, как кровавый след привел его к блендеру, с каким звуком шлепались на пол личинки, выползавшие из дырки в груди, и как вывернуло Билли Бичема. Все это время он смолил сигарету за сигаретой, и к концу рассказа вся комната утопала в клубах дыма, а одежда Дэвида насквозь пропиталась запахом дешевого курева. Сэкетт нажал кнопку на стене, и где-то в недрах здания включилась вентиляция, понемногу очищая воздух от табачных миазмов, на смену которым явился запах вареных сосисок. Дэвид уже до половины исписал блокнот смесью букв, стенографических значков, схем и стрелок. Разумеется, это было только начало, и он не без оснований подозревал, что сегодня эта информация уже не так важна для дела, как казалось Сэкетту в 2008-м.
– У меня к вам миллион вопросов, – сказал Дэвид.
– Валяйте.
– Что в тот день доставил Бичем?
– Всякие мелочи, – сказал Сэкетт. – И счетчик Гейгера.
– Счетчик Гейгера?
– Да.
– Для чего? Там что, была радиация?
Сэкетт покачал головой.
– Мы вызывали специалистов из Университета Акрона. Они ничего не нашли.
– Странный заказ, вам не кажется?
– Кажется, – согласился Сэкетт. – Но старик заказывал много чего странного. Может, все это и вправду было ему для чего-то нужно, а может, просто свихнулся от одиночества. Теперь уже не узнаешь – никто про этого старика ничего не знал.
– Кроме парня, который его убил.
– Может, это было неудавшееся ограбление? – предположил Сэкетт.
Дэвид усмехнулся:
– А пальцы? Отрезать у человека пальцы и перемолоть их блендером? Для этого должны быть причины личного характера.
Детектив откинулся назад и пристально посмотрел на писателя.
– Надеюсь, я могу вам доверять, – произнес он. – Мы с вами только знакомимся. Как я уже говорил, я делюсь с вами информацией потому, что зашел в тупик. Но я хочу быть уверен, что вы меня не подведете.
– Хотите сказать что-то не для печати?
Сэкетт кивнул.
Дэвид отложил блокнот:
– О’кей.
Сэкетт наклонился вперед. Когда он заговорил, его голос звучал совсем тихо.
– Есть причина, по которой я все еще занимаюсь этим делом, – правда, я один. Коронер собирается переписать свое заключение.
– И что изменилось? – спросил Дэвид.
– Будет заявлено, что причина смерти неизвестна. Хотя мы считаем, что это самоубийство. Смерть наступила не в результате выстрела – пуля не задела ни одной крупной артерии, ни одной кости, вообще ни одного жизненно важного органа. Если бы он вызвал скорую или добрался до соседей, то его спасли бы. Он умер от кровопотери из отрубленных пальцев. Просто истек кровью. По заключению судмедэкспертов, убитый не сопротивлялся, когда ему рубили пальцы. Края у ран ровные, а нанесены они определенно perimortem, то есть при жизни жертвы. Он сам отрезал себе пальцы. Сначала действовал ножом, потом, когда пальцев осталось слишком мало, чтобы держать нож, гильотинкой для сигар. Зажимал гильотинку между коленей, вставлял в отверстие палец и сдавливал ее – тоже коленями. Затем положил пальцы в блендер – возможно, после того, как ушел стрелявший. Это, конечно, только гипотеза. Но нож и окровавленную гильотинку мы нашли, а другого оружия – нет.
– Черт возьми, – сказал Дэвид, задумчиво потирая подбородок. – Он скрывал, кто он такой. Не хотел обращаться в больницу – боялся, что установят его личность. И постарался избавиться от отпечатков пальцев. А что насчет ладоней?
– Искромсаны ножом. Частичный отпечаток одной у нас есть, но слишком неполный, чтобы прогнать через базу данных.
– А это правда, что в доме не нашли вообще ничьих отпечатков?
– Насколько нам известно, Джозеф Говард Кинг не снимал перчаток ни днем ни ночью. Фэбээровцы работали целую неделю, но весь их улов – два смазанных отпечатка: один – на спинке кровати, второй – на бачке унитаза. Отпечатки принадлежат двум разным людям. Но, поскольку сравнить не с чем, мы не знаем, оставил ли их убитый или это грузчик с водопроводчиком.
– Странная история.
– Этот человек от кого-то скрывался, – сказал Сэкетт. – Кого он боялся? Боялся так, что предпочел смерть риску быть опознанным? Вот что не дает мне покоя. А зацепок для продолжения расследования слишком мало. Но главное, раз появились сомнения в том, что это было убийство, начальство не желает тратить время и силы сотрудников на это дело. ФБР тоже потеряло к нему интерес. Впрочем, не совсем, если быть точным. Есть один агент на пенсии, по фамилии Ларки. Перед тем как уйти из Бюро, он вел дела о без вести пропавших. Сейчас консультирует нас по этому делу.
– Какие у вас отношения с ФБР?
– Неровные, мягко говоря. Я не исключаю, что они поделились с нами далеко не всей информацией о Старике, которой располагают. Кучка чиновников, играющих в копов, – причем за нехилую зарплату. Есть там пара неплохих ребят, но их держат на коротком поводке… Напоминаю, это все не для печати. А для печати скажу так: департамент полиции Акрона приветствует помощь ФБР и готов к любому сотрудничеству.
– А что насчет фотографии Старика? Я имею в виду, приличной? – спросил Дэвид. – На тех, что были напечатаны в газете, вообще ничего не разберешь.
Сэкетт поднял палец и крутанулся в кресле. Пошарив на соседнем столе, передал писателю глянцевый снимок. Дэвид с ходу определил, что фотографию оцифровали, обрезали и увеличили – пиксели стали такими огромными, что снимок приобрел сходство с картиной Мане. Первый план занимало чье-то бордовое плечо, а за ним виднелся профиль старика. Вытянутое лицо в глубоких морщинах, мохнатые гусеницы бровей – ослепительно-белые, почти светятся. Старик сердито смотрел перед собой. И он напомнил Дэвиду дядю Айру.
– Это мой младший брат, – сказал Сэкетт. – Мужчина позади него – Старик с тысячей перчаток, Джозеф Говард Кинг, или как вы там его назовете в вашей книге.
– Это вы снимали?
Сэкетт кивнул.
– Единственная его фотография.
– Ничего себе совпадение, – сказал Дэвид.
Сэкетт забрал снимок.
– Хорошие детективы не верят в совпадения, – сказал он. – Думаю, писатели тоже.
Тут Дэвид заметил, что Сэкетт как-то нехорошо на него смотрит – словно рентгеном просвечивает.
– Что случилось?
– Ничего.
– Что-то не так?
