Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
На очередную кампанию были подняты сотни тысяч людей. Из месяца в месяц «кривая», характеризующаяся ход коллективизации, круто взмывала вверх. Высокий темп коллективизации поддерживался массовыми репрессиями, провозгласив в ходе коллективизации главным лозунгом ликвидацию как класса. Сталин накалил обстановку в деревне до предела. Насилие властей вызывало ответный протест. Чтобы сбить волну нарастающего протеста, Сталин 2 марта 1930 г. опубликовал статью «Головокружение от успехов». После ее публикации колхозы стали разваливаться. Среди местных организаций партии чувствовалась растерянность. Функционеры, по сводкам ОГПУ, выражали сомнение — «зачем надо было давать отбой». Кое-кто называл статью Сталина капитулянтской. Из Северного края шли обвинения Сталина в правом уклоне. Из ярославского округа сообщалось о заявлении одного из председателей местных советов: «к черту сталинскую статью, нам нет времени этим заниматься. Это был ответ той самой неукротимой, стремящейся к уравниловке массы, для которой были открыты все шлюзы призывом Сталина к «коренному перелому». В декабре 1930 г. секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович, назначенный еще и секретарем московского партийного комитета вместо отстраненного «за перегибы» К.Я. Баумана, дал на пленуме очень своеобразный рецепт борьбы с «головокружением»: «все искусство марксистско-ленинского большевистского руководства состоит в том, чтобы суметь без перегибов, но удвоить и утроить коллективизацию».
Статья Сталина имела очевидную цель успокоить людей, дать им некоторую передышку и приняться за прежнюю жесткую линию, которая являлась отнюдь не только линией низового начальства, но и самого Сталина. Не случайно в его статье не было сказано ни одного слова об ослаблении темпов коллективизации. Практически и после статьи Сталина разгром деревни продолжался. Каганович все понял правильно. Становилось все более очевидным, что речь не идет только о борьбе против кулачества, а против всех крестьян, выступающих против коллективизации. Врагами советской власти становились все единоличники вне зависимости от экономических характеристик их хозяйств. Не случайно партийные работники давали директивы: «того середняка, который не выполняет наш план, мы будем сажать». Эта линия была одобрена ХVI съездом ВКП(б), нацелившим организаторов коллективизации «закрепить достигнутые успехи».
Решительно насаждая колхозы, Сталин преследовал несколько целей. Чтобы осуществить беспрецедентную программу индустриализации, советскому государству необходимо было сосредоточить в своих руках все экономические и политические рычаги. Только политика насильственной коллективизации давала их в руки советского правительства. Сталин как убежденный марксист никогда не забывал ленинскую установку: «Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма». Чтобы мелкокрестьянская деревня пошла за социалистическим городом, Сталин и встает на путь насаждения в деревне крупных социалистических хозяйств в виде колхозов и совхозов. Предлагая на основе «усиленных темпов» коллективизации сделать страну «через каких-нибудь три года» одной из самых хлебных стран мира, Сталин предупреждал всех несогласных, что партия будет решительно бороться со всеми противниками насильственной коллективизации. Это предупреждение было услышано. Колхозцентр и Наркомзем РСФСР в очередной раз пересмотрели план коллективизации крестьянских хозяйств. В соответствии с новым планом предлагалось в весеннюю посевную кампанию 1930 г. вовлечь в колхозы 6,6 млн хозяйств единоличников (34 %), а число колхозов довести до 56 тысяч.
Практическую работу по коллективизации возглавили секретарь ЦК партии по работе в деревне В.И. Молотов и председатель Колхозцентра СССР Г.Н. Каминский.
Личная диктатура. Стремление Сталина к единоличной власти сыграло немаловажную роль в формировании в СССР тоталитарной политической системы. Уже в начале 20-х гг. советское государство коренным образом отличалось от того образа «полугосударства» без армии и полиции, без бюрократии, который виделся В.И. Ленину накануне революции. Революционная практика беспощадно вскрыла весь утопизм марксистской доктрины. Менее чем за двадцать лет в силу внутренней логики «диктатура пролетариата» перерастает сначала в диктатуру правящей коммунистической партии, а затем и диктатуру одного человека — Сталина.
Невозможность для сталинского руководства опереться для легитимации своей власти на авторитет традиций, а также демократически выраженную волю большинства населения, вызывает к жизни необходимость сознательного культивирования личности Сталина, создания культа его личности. Его прижизненная канонизация начинается через год после смерти Ленина — в 1925 г. Царицын был переименован в Сталинград. Затем появляются целые культовые ряды в топонимии: Сталинск, Сталинири, Сталинабад. Уже на XIV съезде партии благодаря К.Е. Ворошилову партийная линия отождествляется с личностью Сталина, приобретает вполне определенную форму: «Тов. Сталину, очевидно, уже природой или роком суждено формулировать вопросы несколько более удачно, чем какому-либо другому члену Политбюро. Тов. Сталин является — я это знаю, — подчеркнул Ворошилов, — главным членом Политбюро». К началу 30-х гг. любое слово Сталина воспринималось как откровение, как прямое руководство к действию. Складывающийся культ опирался на определенный слой партийных функционеров, вызванных к активной политической деятельности революцией, Гражданской войной, военным коммунизмом. Эти люди не столько «хотели управлять историей», сколько иметь возможность карать и миловать. И этой возможности они требовали для себя, а потому и для Сталина и его окружения.
Большую роль в легитимизации сталинского режима отводилась марксистско-ленинской идеологии, в обосновании с ее помощью соответствия сталинской власти интересам всего народа.
Реальная, а не книжная диктатура оборачивается сверхцентрализацией власти, террором и деспотическим господством партийной бюрократии. Реальная власть еще в 20-е гг. безраздельно переходит в руки партийно-государственного аппарата. Несмотря на шумные пропагандистские кампании, «орабочить» государственный аппарат не удалось. Сама идея привлечения в госаппарат рабочих от станка как радикального средства против его бюрократизации оказалась надуманной. К 1930 г. из миллиона советских служащих более 60 % принадлежали к непролетарским слоям. Быстро меняется природа большевистской партии. Все больше отрываясь от масс, широко используя репрессивные меры по подавлению инакомыслия, партия трансформируется из революционной структуры в управленческую. В ходе внутрипартийной борьбы 20-х гг. все чаще решения коллегиальных партийных органов подменяются решениями узкого круга партийных руководителей. Во время болезни Ленина все основные вопросы решались «тройкой» Зиновьев — Сталин — Каменев, затем два года роль секретного ЦК играла «семерка», в которую входили Сталин, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский и Куйбышев. С конца 20-х гг. в ВКП(б) ужесточается дисциплина и свертывается внутрипартийная демократия. Все реже и нерегулярнее проводятся партийные съезды, конференции, пленумы ЦК. Усиливается система секретности, поддерживая анонимность реальной власти, скрывая многие стороны работы партаппарата не только от народа, но и от самой партии. Классовое понимание демократии неизбежно привело к монополии на информацию и на истину только правящей политической партии. На основе статьи 126 Конституции СССР ранее существовавшая практика принятия совместных решений государственных и партийных органов на всех этапах управления приобретает официальный статус. С этого времени партийные решения фактически приобретают характер нормативных актов и воспринимаются государственными органами как обязательные для них. Одновременно номенклатурный принцип создавал реальные возможности для дальнейшего присвоения партаппаратом государственной власти. Важнейшей особенностью советской номенклатуры являлся ее закрытый характер. Рядовые советские граждане не знали ни о самом факте существования списка государственных должностей, ни тем более о характере полномочий отдельных бюрократов и их привилегиях. Не случайно с 1932 г. номенклатурные списки должностей становятся государственной тайной. Партийные инстанции активно формировали персональный состав органов власти и управления. С их согласия назначались партийные и беспартийные кадры на государственные и общественные посты, составлялись списки номенклатурных должностей.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
