Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
— Как я люблю Петербург! — говорил он с чувством. — Вернешься из заграницы, дышится, живется по-иному. Все твое, каждый камень родной.
— А Лондон, князь?
— Лондон прекрасен. И Париж, и Рим. Но жить, быть счастливым, по-моему, можно только в Петербурге.
Впервые, кажется, за время знакомства они говорили открыто, не таясь. Ирина мало-помалу поборола застенчивость, обнаружила ум, верность суждений. Он рассказывал о себе, уверенный, что его поймут, признался, что именно отвращает его в женских натурах: мелочность, непрямота — она кивала головой:
— Согласна, мне это тоже не по душе…
— Какие-то вы у меня сегодня необычные, — говорила, когда они вернулись в дом, воспитательница, управлявшаяся за столом. — А, князь?
— Феликс Феликсович собрался постричься в монахи, — сообщила, сдерживая смех, Ирина.
— Батюшки!
— При одном условии, — он жевал с удовольствием пирожное. — Если настоятельницей соседнего монастыря будет Ирина Александровна.
— Ну, уж нет, извините!
Домой он вернулся переполненный впечатлениями. «Черт возьми! — думал. — Где я был раньше? Очаровательное же создание! Прости, милейший Фердинанд, этот нежный плод не по твоей части!»
— Свататься, и дело с концом! — сказал как отрубил батюшка. — Немедля!
Легко сказать. Княжну из царствующего дома просто так под венец не ведут. На пути препятствия одно сложнее другого. Родители Ирины, в принципе, не против, однако считают, что следует подождать: дочь еще слишком молода. Вопрос, как отнесутся к их союзу во дворце? Государь, императрица? Вдовствующая императрица Мария Федоровна, «Бабушка», как зовут ее в свете? Голова кругом…
Возник, как черт из подворотни, серьезный соперник — в жизни бы не подумал! Только что вернувшийся с Олимпийских игр в Стокгольме участник состязаний по конному спорту, офицер лейб-гвардии конного Его Величества полка великий князь Дмитрий Павлович. Каково? Нанес визит, как сообщила в срочном послании Ирина, вел себя в высшей степени странно, уверял, что давно отличал кузину от барышень своего круга, питает нежные чувства, etc, etc… «Я ответила, — писала она, — что плохо его знаю и слова его отношу к простой любезности».
Он немедленно пишет в ответ:
«Вы не знаете, какое счастье было для меня получить Ваше письмо. Когда я был у Вас последний раз, я чувствовал, что Вы хотели многое мне сказать, и видел борьбу между Вашими чувствами и Вашим характером. Вы увидите, что скоро Вы победите его, привыкнете ко мне и мы будем хорошими друзьями. Когда я узнал о том, что Дмитрий был у Вас, то у меня явилось вдруг сомнение, мне показалось, что настала моя лебединая песня, и так невыразимо грустно стало на душе. Я невольно подумал, неужели все мои мечты разбиты, и счастье, поиграв со мной, отвернулось от меня — одним разочарованием больше в моей жизни. Получив Ваше письмо, я искренне верю тому, что Вы пишете, и безгранично счастлив.
Храни Вас Господь! Феликс.
Завтра еду в Крым, в начале мая вернусь в Петербург на 2 дня, затем за границу. Пока чем меньше про нас будут говорить, тем лучше».
Вечером того же дня решающее объяснение с Дмитрием в его доме в Царском Селе. На столе нетронутое вино, фрукты в вазе. Сидят в креслах напротив друг друга.
— Враги! — напевает он вполголоса прощальный дуэт из «Евгения Онегина». — Давно ли друг от друга нас жажда крови отвела?
— Не кривляйся хоть сейчас! — Дмитрий обхватил голову руками. — У меня не то настроение!
— Представь, у меня тоже.
— Давай без лишних слов, если не возражаешь… — чувствуется, чего стоит Диме говорить спокойно. — Еще ничего не решено, Ни родителями, ни во дворце. Шансы наши равны. Положимся на сердце Ирины Александровны. Если она меня не любит, а любит тебя, я немедленно отступлюсь. Если наоборот, отступишься ты. На решение ее мы влиять не будем.
— Справедливо, Дима, я согласен.
Они пожали друг другу руки.
— Здесь не очень весело, — оглядел стол хозяин. — Может, напоследок в Новую Деревню, к цыганам? Завьем горе веревочкой?
Вызвали автомобиль, веселились всю ночь в цыганском ресторане, он едва не опоздал на поезд.
В Крыму пробыл недолго: покровительница и друг великая княгиня Елизавета Федоровна, не устававшая направлять его на путь добродетели, уговорила посетить вдвоем Соловецкий монастырь. Он пишет оттуда княжне:
«Дорогая Ирина!
Надеюсь, Вы не рассердитесь на меня, что я Вас называю по имени, но не все ли равно, немного раньше или позже. Я так часто себе его мысленно повторяю, думая о Вас, что в письме к Вам было бы неискренне его пропускать. Тем более что мы решили с Вами иметь искренние отношения без всяких предрассудков.
Вот уже четвертый день, как я нахожусь в Соловецком монастыре, живу в келье, маленькой, темной, сплю на деревянном диване без всякого матраса, питаюсь монашеской пищей и, несмотря на все это, наслаждаюсь путешествием. Столько интересного тут. Это совершенно самостоятельное маленькое государство окруженное громадной каменной стеной. У них есть свои корабли, свой флот, настоятель монастыря — король и правитель этой маленькой страны на далеком севере, окруженной бушующим морем.
Как странно попасть сюда после всех наших разговоров о нашей заграничной жизни, это так все различно, что даже нельзя сравнивать. Весь день осматриваем окрестности, удим рыбу в громадных озерах, которых здесь около 400 и все они соединены каналами, так что можно часами по ним ездить, переезжая из одного в другое. Великая княгиня все больше в церкви уже с 5 часов утра. Службы длятся тут по 5–6 часов, я был раз, и с меня этого раза довольно. Пока она молится, я ловлю рыбу и прихожу уже к самому концу. Много тут схимников в удивительных костюмах. Спать тут совсем невозможно, звонят и день и ночь в колокола, сотни ручных чаек, которые орут не переставая и прямо влетают в комнаты, а самое ужасное — это клопы, которых легионы, и они беспощадно кусаются. Пища ужасная и всюду торчат и плавают длинные монашеские волосы. Это так противно, что я питаюсь только чаем и просфорой. По вечерам много читаю, думаю о Вас, о наших разговорах, а также о том, что скоро Вас увижу. Теперь я вижу, как трудно мне жить без Вас, и меня все тянет туда, где Вы. Как странно судьба сводит людей. Думал ли я когда-нибудь, что в Вашей маленькой, неопытной головке уже существуют такие устоявшиеся взгляды на жизнь и что мы с Вами эту жизнь понимаем и чувствуем одинаково. Таких людей, как мы с Вами, очень мало в этом мире, и понять нас другим почти невозможно. И Вы, и я, в общем, глубоко несчастливы. Мы оба думали, что нас никто не понимает и что только мы так чувствуем. Мы с Вами встретились и сразу почувствовали каким-то сверхчутьем, что именно мы друг друга поймем, что доказал наш вечерний разговор в саду. Я уверен, что мы с Вами будем так счастливы, как еще до сих пор никто не был. Наше счастье должно заключаться в общности наших взглядов и мыслей и исходящих из них действий, которые должны быть только известны нам одним и никому другому. Мы будем это хранить как святыню, и даже наши лучшие друзья не будут подозревать, что именно служит залогом нашего счастья. Много еще хочется Вам сказать, но думаю, что на все это у Вас не хватит терпения, чтобы прочитать. Посылаю Вам фотографии, а также графине.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
