Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
В приказах, поступавших из штаба сухопутных войск (командующий сухопутными войсками Браухич, начальник Генерального штаба Гальдер), в первую очередь подчеркивалось следующее.
Высадку в Англии производить на широком фронте, от Дувра до мыса Лендс-Энд. В качестве стартовой линии использовать бельгийско-французское побережье от Антверпена до Бреста. Первым делом создать плацдарм на южном побережье Англии, а затем нанести решительный удар в северном направлении. Лондон удерживать незначительными силами, а основной удар направить в обход столицы в западном направлении.
ВМФ не имел достаточных ресурсов для осуществления подобного плана. Военно-морские силы Германии, конечно, не могли соперничать с мощным британским флотом. Если бы удалось привести этот план в исполнение, Ла-Манш удалось бы перекрыть на востоке между Дувром и Кале и на западе между мысом Лендс-Энд и Брестом. Отсюда следует, что требовалось установить с обеих сторон значительные по площади минные поля, но выполнить это в полной мере не позволяли недостаточные ресурсы.
Тогда был разработан второй вариант проведения операции. Высадку по северной линии сократили от Дувра до Портсмута, чтобы повысить эффективность защиты обоих флангов. В качестве стартовых площадок выбрали гавани Роттердама, Антверпена и Дувра. Крупные гавани Голландии и Бельгии были необходимы для быстрой высадки танковых дивизий. Но, самое главное, для того, чтобы пересечь Ла-Манш между Роттердамом, Антверпеном и Дувром, требовалось закрепиться на бельгийском побережье, а уже затем переправляться в Дувр.
Рундштедт и начальник его штаба не воспринимали операцию «Морской лев» всерьез. Это подтверждает тот факт, что Рундштедт никогда не присутствовал на морских учениях, во время которых две армии вели активную подготовку к проведению операции. Даже Гитлер никогда не интересовался у Рундштедта ходом проведения подготовки, хотя обычно требовал детально информировать его о происходящем. В штабе подготовка осуществлялась во взаимодействии с офицерским составом ВМФ и люфтваффе, причем господствовало мнение, что «это совершенно нереально!».
В июле ряд высокопоставленных генералов были повышены в чине. Фон Рундштедту было присвоено звание фельдмаршала. 19 июля в речи, произнесенной в Рейхстаге, Гитлер опять обратился с мирным предложением к Англии. В Париже мы услышали о ведении мирных переговоров через Швецию и принца фон Гогенлоэ. Кроме того, стало известно, что в окружении Гитлера существует резкое расхождение мнений в отношении Англии. Гитлер не собирался подвергать бомбардировке все английские города. Он настаивал на ударах только по стратегически важным объектам вроде доков в устье Темзы. Геринг стремился к тотальной бомбардировке. Когда в июле фельдмаршал вернулся из Берлина, он сообщил нам, что в личной беседе Гитлер объяснил ему, что не собирается осуществлять операцию «Морской лев». Выходит, что Рундштедт правильно оценивал ситуацию. Теперь вообще пропало всякое желание участвовать в подготовительной работе!
В августе или в начале сентября в Сен-Жермене началась военная игра по картам, но никто уже не верил в реальность осуществления плана «Морской лев». Постепенно поступало все большее число приказов, свидетельствующих об отказе от этого нереального плана. В конечном счете все подготовительные работы были прекращены.
Следует подчеркнуть, что Рундштедт с военной точки зрения считал невозможным проведение в жизнь плана «Морской лев». Он с огромным скепсисом относился к возможности переброски двух армий через Ла-Манш (как и любой другой здравомыслящий человек), но даже в случае успешности подобной операции, попав в Англию, армии оказались бы отрезаны от континента. Разве в этом случае британский флот и авиация оставались бы в роли стороннего наблюдателя? Фельдмаршал фон Рундштедт был абсолютно прав, когда назвал операцию «Морской лев» опасной авантюрой. Гитлер сам говорил ему, что чувствует себя сильным на земле и слабым на воде. «Ведь нет моста через море!» По сути, Гитлер признался, что на земле он герой, а на воде трус.
В месяцы, последовавшие за 25 июня после прекращения военных действий, войска и штаб отдыхали. Восхитительная Франция и надежда на мир способствовали установлению спокойной, радостной атмосферы, царившей в том числе и в штабе Рундштедта.
Как я уже говорил, штаб Рундштедта располагался в гостинице «Генрих IV» в Сен-Жермене. Отсюда, насколько хватало глаз, открывалась прекрасная панорама Парижа. Окна большей части рабочих кабинетов смотрели на Сену и очаровательную столицу Франции.
В ту пору мы были счастливы. Мы жили в Париже, и атмосфера была наполнена надеждой на мир. Все мы ощущали на себе влияние непреодолимой притягательности этого города. С огромным интересом мы изучали историю Франции и ее столицы. В исторических центрах можно было увидеть солдат, сержантов, офицеров, представителей военной администрации с путеводителями в руках или с книгами по истории, культуре и политике этой страны.
Само собой разумеется, мы не пренебрегали и более легкими сторонами жизни. Французские рестораны были не менее заманчивы, чем театры, и конечно же не обходилось без любовных романов.
Так что нет ничего странного в том, что, когда наш главнокомандующий высказал мнение, что штаб следует расположить в лесистой местности недалеко от Амьена, чтобы быть ближе к побережью, это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. В течение суток все находились в стрессовом состоянии, но Рундштедт больше не возвращался к этому вопросу. Однако, чтобы быть готовыми в любой момент покинуть Париж, в лесу под Амьеном был разбит лагерь и подведены необходимые коммуникации. Таким образом, мы могли в любой момент переехать в Амьен. В июле стало совершенно ясно, что операция «Морской лев» проводиться не будет, и мы остались в Сен-Жермене.
Рундштедт никогда не ходил в театры или в какие-либо иные развлекательные места. Он крайне редко ездил в Париж. Рундштедт и начальник штаба жили в особняке, рядом с отелем «Генрих IV». Каждый день в половине пятого командующий, начальник штаба, начальник оперативного отдела и адъютант встречались за чайным столом; в хорошую погоду чаепитие проходило в саду. Хозяин особняка отсутствовал; всем заправлял мажордом. К ежедневным чаепитиям огромный интерес проявляли хозяйские животные: два пони, осел и несколько собак.
Молодым офицерам, находящимся в отличном расположении духа, пришла идея повесить в комнате, где находился дежурный офицер, две карты Парижа. Каждый должен был отметить на картах (на одной карте синим, а на другой красным цветом) места в Париже, где он побывал. Синие точки обозначали места, где можно было хорошо поесть, а красные – где можно было найти любовные утехи. Как-то Рундштедт, отличавшийся широкими взглядами, зашел в эту комнату и принялся изучать карты, рядом с которыми находились в этот момент молодые офицеры. «Ваша красная карта еще далека от завершения!» – лаконично прокомментировал фельдмаршал.
Молодые офицеры установили на балконе стереоскопическую трубу с 18-кратным увеличением. Они развлекались тем, что рассматривали купальщиц, которые в изящных купальных костюмах резвились в открытом плавательном бассейне на Сене. Труба давала возможность в деталях рассмотреть очаровательных француженок. Частенько сотрудники штаба, не отказывавшие себе в удовольствии понаблюдать за купальщицами через трубу, проведя «разведку», сообщали: «Наш синий купальник сегодня отсутствует!»
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
