Чтобы нейтрализовать эту опасность, Тови предложил заманить немецкие линкоры западнее Медвежьего и там сокрушить их линейными и крейсерскими силами союзников и авианосцами. А приманкой должен был послужить семнадцатый конвой. Как только немецкий флот выйдет в море, конвою следовало дать другой курс. Линейная эскадра наверняка устремится в погоню. Там и захлопнуть для нее мышеловку. Но адмиралтейство не согласилось с этим замыслом.
Адмирал Тови настойчиво просил не посылать туда эскадру. Однако с опасениями его не посчитались.
Как только 1 июля немецкий самолет впервые обнаружил конвой, командир сил непосредственного охранения судов капитан 3-го ранга Брум снял запрет с радиопереговоров. Его команды кораблям и судам передавались по радиотелефону. О том, что обнаружен, он сообщил по радио Уайтхоллу, Тови, Гамильтону и в Исландию. Немцы ухватились за эти радиограммы. Эфир заполнился радиосигналами.
Радиограммы о немецких самолетах и подводных лодках возле каравана и о трех группах кораблей ложились на стол Паунда и передавались в оперативные кабинеты все чаще и чаще.
3 июля около 9 часов утра Гамильтон пошел курсом параллельно судам каравана, но севернее на двадцать пять миль. Он посчитал, что наступило время, когда его должен обнаружить немецкий флот.
На пути в довольно обширной морской акватории плавало множество полузатопленных спасательных шлюпок и резиновых надувных плотиков. Море все еще хранило следы от шестнадцатого конвоя, который бомбили здесь немецкие самолеты.
Вскоре Гамильтона оповестили срочной радиограммой, что тяжелые немецкие корабли вышли в море. Вечером ему подтвердили эти сведения и уверили, что непосредственной угрозы конвою пока нет.
4 июля после 6 часов утра Гамильтон намеревался перевести свои крейсера южнее конвоя, плыть между Норвегией и охраняемым караваном. Линейные силы Тови двигались позади, эскадра шла на север, ко льдам, пересекала недавний след конвоя, чтобы миновать немецкие подводные лодки, находящиеся возле каравана.
Тови считал, что германские корабли нападут на караван до 6 часов утра 4 июля. В это время он займет выгодную нависающую позицию с севера. Ему и Гамильтону казалось, что клещи для неприятельского флота уготовлены. Только бы немецкие корабли погнались за приманкой.
Чтобы сбить немцев со следа, Гамильтон то уходил на север от каравана, то возвращался обратно. В одно из таких перемещений видевший его немецкий самолет донес, что перед ним плыл отряд кораблей с линкором. Путь крейсерской эскадры на восток заканчивался, скоро он должен был повернуть обратно.
Остров Медвежий, немного восточнее которого ожидали атаки конвоя, остался далеко позади. Немецкие корабли не появлялись.
4 июля у первого морского лорда в Лондоне почти весь день шли совещания. Искали ответа на вопрос: где находится немецкий линейный флот? Маршрут плавания линкоров и крейсеров близился к концу, его надо было либо продолжать, либо повернуть флот назад.
Паунд вызывал должностных лиц. Гнетущая атмосфера сгустилась в кабинете.
Наконец дали Гамильтону радиограмму с разрешением идти восточнее установленного рубежа.
4 июля в 4 часа дня Тови повернул свою линейно-авианосную эскадру на юго-запад, к Британским островам. Гамильтону он тоже отдал приказ на возвращение, но эскадра все еще держала курс на восток. Ложная вторая труба на одном из крейсеров иногда заставляла немецких наблюдателей принимать его за линкор, два гидросамолета американского крейсера «Уичита» были восприняты торпедоносцами.
В девятом часу вечера на эскадру отправилась срочная шифровка. Через десять минут лорд Паунд написал радиограмму, в которой приказал конвою рассредоточиться и судам самостоятельно выбирать курс в русские порты. Когда Паунду сообщили, что его радиограммы переданы, он доложил Черчиллю о своем решении.
На мачте судна, на котором шел командир каравана транспортов, взвился флаг, означающий «рассредоточиться веерообразно и поодиночке полным ходом следовать к месту назначения».
Командир отряда кораблей непосредственного охранения конвоя Брум принял решение присоединить эсминцы его отряда к крейсерской эскадре, где, считал он, они будут нужнее.
Остальным кораблям охранения Брум приказал разойтись в стороны и самостоятельно идти в советские порты. Через некоторое время такой же приказ плыть в Полярное получили от своего командования и две подводные лодки, вышедшие с конвоем из Исландии.
Никаких сообщений об этом решении ни в Москву, ни в Полярное английское адмиралтейство не послало.
Вскоре вся эскадра Гамильтона и отряд эсминцев Брума прошли на виду разбегающихся по разным курсам пароходов. На них с тоской смотрели стоящие по бортам моряки.
К полуночи все транспортные суда каравана остались без всякого охранения.
Командование Северного флота готовилось к встрече семнадцатого конвоя. Отряд надводных кораблей, специально укомплектованный и оттренированный, собирался принять суда в охранение в операционной зоне флота восточнее Медвежьего, за 20-м меридианом. На позиции у северо-западных берегов Норвегии, чтобы не пропустить выход немецких кораблей в море, уже несколько суток дежурили четыре подводные лодки, из них три крейсерские. Специалисты считали их самыми мощными подводными рейдерами из всех флотов того времени.
В Порсангер-фьорде встали на дежурство еще две советские подводные лодки.
Большинство судов должно было разгрузиться в Архангельске. Встречать их, сопроводить через горло Белого моря, провести по фарватерам в минных полях, расставить вдоль причалов, оградить от атак подводных лодок и самолетов приготовилась Беломорская флотилия. Немецкие бомбардировщики в те дни не только разбомбили и выжгли Мурманск, причалы и городские кварталы Архангельска, они атаковали суда в Белом море.
Через английскую миссию в Полярном, возглавляемую контр-адмиралом Фишером, извещали о времени выхода конвоя из Исландии, сколько и каких транспортов и кораблей охранения в нем, о маршруте, о расписании прихода в Мурманск и Архангельск. Оперативный дежурный штаба флота следил за конвоем так же, как за своими кораблями.
С немецкой эскадры в Норвегии тоже старались не спускать глаз. Прощупывали эфир, время от времени посылали в ту зону самолеты, отстучали задания сидящим поблизости разведчикам.
О том, что немецкая эскадра покинула Альтен-фьорд, в штабе Северного флота знали. На корабли, предназначенные для встречи конвоя, и на подводные лодки на позициях пошла оповещающая радиограмма.
Известия о конвое поступали отрывочные. 4 июля радиосигналы с транспортов, атакованных подлодками и самолетами, сразу стали принимать радиоузлы слежения за эфиром. Радиограммы эти немедленно докладывались командованию, но объяснения происходящему пока не находили.
О принимаемых рискованных решениях по конвою Уайтхолл командование Северного флота не информировал. Не все, видимо, знал и глава их военной миссии в Полярном. Ни предотвратить одностороннее решение о прекращении конвоирования, ни предпринять меры по охране каравана с моря и с воздуха, по встрече и проводке его в порты советское морское командование было лишено всякой возможности. Конвой подходил уже к 20-му меридиану, а советские корабли для встречи и сопровождения не были вызваны.
