Золотая Тень была занята. Она укладывала спать детей. Девочку и двух мальчиков. Пока еще — сплетенных из рогоза и камышовых обрезков, с нарисованными углем лицами и волосами из крапивной кудели.
Дождь неустанно заливал берег Вечерних Вод три дня подряд, после чего сменился холодной противной моросью. Самое неприятное — воды с неба лилось несчитано, а пить приходилось из озера, ходить к которому в такую погоду оказалось невероятно далеко. И никуда не денешься: ни собрать, ни набрать воду было пока не во что. Хорошо хоть Золотая Тень, пусть и с трудом, но передвигалась сама.
Переждав самый сильный ливень, Камыш собрал заготовленные крапивные веревочки и отправился в осинник к заветному месту — туда, где неведомые зверьки щипали траву. Наделав больших петель, юный охотник развесил их между кустами, привязал хвостики к толстым веткам. Затем свернул к залежам глины — но опять ничего накопать не смог. Долгий дождь все равно смочил лишь самый верхний слой земли. К счастью, морось пока прекращаться не собиралась. Дней десять такой погоды — и глину можно будет соскребать простой палкой.
От разведанного пласта Камыш вдоль берега отправился вниз по реке, к заветной заводи… И попал в западню. Дождь, что не смог размочить глину, напитал и без того чавкающую грязь вокруг затона в такое жидкое месиво, что паренек провалился в него почти по пояс, не дойдя даже до зарослей рогоза. К тому же эта жижа человека определенно засасывала — и Камыш отвернул назад, пока не стало слишком поздно.
Обогнув заболоченный край по сухому берегу, он оставил сумку и копье на берегу, взяв только камнеметалку и пару голышей, вошел в протоку, по ней пробрался как можно дальше вверх по течению… И понял, что сегодня духи совершенно отвернули от них свою благосклонность. Птицы, опасаясь берега, с которого к ним приходил охотник, почти все собрались у дальнего края заводи, в трех бросках копья. Вода доходила пареньку уже по грудь — а до добычи все еще оставалось слишком далеко. Камня не добросить. Заходить глубже смысла не имело: толком не размахнешься, никуда не попадешь, только зря птиц напугаешь. А пугать их без пользы — себе дороже, потом вовсе не подпустят.
Смирившись с неудачей, юный охотник повернул к берегу и принялся копать корни рогоза. Хорошо хоть, из жидкой грязи они выдергивались без труда, и набрать получилось много. Какая-никакая, а тоже еда.
Отнеся добычу девочке, Камыш занялся все тем же нудным, но важным делом: резал лозу и камыши, таскал к временному жилищу старую крапиву.
Свернуть толстую ивовую ветку в вытянутый овал шириной с локоть, привязать крапивной прядью три поперечины, было делом недолгим. Потом Золотая Тень закрепила снизу кусок камышовой циновки. Остался последний штрих: петля для ноги, чтобы «мокроступ» не слетал. Затем в четыре руки они соорудили еще один — и к сумеркам у юного охотника уже имелась обувь, в которой без опаски можно бродить по любой топи.
Правда, случившаяся после многих сытных дней неудача заставила паренька призадуматься. Полагаться в деле пропитания только на заводь с гусями явно не стоило. А ну и правда улетят? Что тогда?
Новым утром он сперва отправился в осинник проверить силки, а когда увидел их нетронутыми — весь обратный путь собирал и собирал прошлогоднюю крапиву. Остаток дня был потрачен на ее лущение, чистку и прядение нитей в длинную веревку. Закончив работу, Камыш срезал с растущего на склоне можжевельника веточку, укоротил ее до длины пальца, счистил кору, посередине сделал небольшую бороздку, обе стороны тщательно заточил. Обмотал бороздку крапивной нитью и потуже завязал.
— Вернусь, когда стемнеет, — пообещал он девочке. — Отец сказывал, такая охота только на рассвете да на закате успешна. Больше времени тратить и не стану. Не получится, так не получится. Тогда утром на гусей пойду.
Наживку он подобрал на пути через осинник, сняв с листьев толстую гусеницу, уже на берегу протоки аккуратно проколол ее, насаживая на палочку вдоль. Нить при этом, как и положено, вытянулась вдоль острия.
— Стало быть, рыба возле проток держится, — вслух вспомнил он. — Подъедает то, что течением выносит. Ну, попробую. Духи воды, сделайте милость, помогите сородичу вашему, сыну Хозяина Реки и Озер…
С этими словами юный охотник вошел в протоку, на глубине по пояс опустил нить на дно, примерно посередине прижав ее камнем, палочку с гусеницей отправил плыть к озеру, сам же, намотав свободный конец снасти на палец, вернулся на берег и уселся рядом с положенным на каменистый пляж копьем.
Хотя снасть и была прижата камнем ко дну, наживка все равно держалась на поверхности — деревяшка так просто не тонет. Камыш смотрел, как гусеница прыгает по волнам, и лениво прикидывал, с какой стороны завтра будет удобнее подбираться к птицам: опять от холма — или переправиться на ту сторону и подкрасться по топи с той стороны, где они сейчас жались. В успех сегодняшней ловли он особо не верил. Камыш уже пробовал такую снасть несколько раз возле селения, и всегда без успеха. Хотя, конечно, там все ловят постоянно. Хоть кто-то из племени, но каждый день стоит. Посему добычи мало. А здесь живность не пугана, людей отродясь не видела, о снастях таких не ведает…
Возле гусеницы на миг возник темный бурун, и она исчезла с поверхности. Пока Камыш думал, что теперь делать — нить вдруг вытянулась во всю длину, повела за собой палец.
— Из-под камня выдернула! — сообразил паренек и со всей силы рванул нить к себе. Снасть тут же натянулась, аж задрожала, палец отозвался болью. Испугавшись, что леса не выдержит, юный охотник сделал несколько шагов к воде, для надежности подмотал нить через ладонь и плавно, без опасных рывков, потянул на себя.
На той стороне нити кто-то упруго метался, приплясывал, но сил сопротивляться человеку у него все-таки не хватало, и снасть медленно, но верно вытягивала жертву к берегу. Вскоре Камыш увидел скачущего по мелководью крупного сазана, двинулся ему навстречу, не ослабляя натяжения лесы. Оказавшись рядом, упал сверху, прижал ко дну коленями, крепко взялся за жабры и обеими руками вынес на воздух.
— Попался! Все, наплавался. Теперь пошли, со Золотой Тенью познакомлю.
Продолжать ловлю не имело смысла. Распорку рыба всегда заглатывает глубоко, и вынуть ее, не разрезая брюха, почти невозможно. К тому же больше добычи и не требовалось. И одного сазана им с девочкой должно хватить на целый день.
Камыш еще не знал, что на следующий день придется доказать, что он — настоящий мужчина и настоящий охотник, достойный взрослого имени. Потому что именно на следующий день и случилось волчье нападение, которое он ухитрился отбить.
Зарубка восьмая
Конечно, шаман мог иногда заглянуть в будущее. Но вряд ли видел ювелирные лавки, в которых женщины станут когда-то покупать себе украшения. Однако рисунок на бересте вполне напоминает ожерелье, пусть и простенькое. Это — если не присматриваться к тому, из чего оно сделано. Это Ожерелье из волчьих клыков.
Дни после нападения волков стали самыми трудными и напряженными из тех, что пришлось провести детям на берегу Вечерних Вод. И самыми захватывающими, ибо прямо на глазах они обретали реальные плоды своего труда. Золотая Тень провела несколько дней у костра, суша мясо и наполняя им корзины. А Камыш каждый день бегал к своим ловушкам — в которые пока ничего больше не попадалось. Он носил с берега камни, забрасывал ближний муравейник невероятным количеством плохо очищенных от мяса и жилок костей. Впрочем, муравьи на паренька не обижались — судя по жадности, с которой они облепляли угощение.
