Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Эксперт в области промышленности О. Вагенер, с которым так откровенно разговаривал А. Гитлер, сказал тогда, что в таком случае ему (то есть А. Гитлеру) не следовало бы писать, а тем более публиковать «Майн кампф». «Я часто сожалею об этом», – грустно заметил А. Гитлер. Разговор этот происходил в 1932 году, то есть еще до прихода нацистов к власти в Германии.
Идеи «фюрера» иногда непросто понять особенно нам, живущим во многом в совершенно другое время. Как, к примеру, можно понять так называемые Нюрнбергские законы о защите германской крови и германской чести. Но уже в «Майн кампф» А. Гитлер дал ответ на этот вопрос. «Существует наисвященное право человека, – поучает фюрер, – заботиться о том, чтобы сохранять в чистоте кровь». Сокровенный смысл этой миссии состоит в том, чтобы создавать «человекобожеские» совершенные существа, а не «выродков», представляющих собой помесь человека и обезьяны.
Автору здесь уже трудно скрывать общее направление его расовой политики. Но сохранение расовой чистоты означает на практике избавление ариев от угрозы осквернения крови, которая исходит от евреев.
Гитлер часто идентифицировал себя с Парсифалем. Это герой Вагнера, в задачу которого входило покончить с врагами. При этом он не должен был повторить «ошибки милосердия», а действовать с предельной жестокостью. Парсифалю, в отличие от многих других вагнеровских героев, удается избежать гибели. Ему была уготована смертельная ловушка, но он избежал смерти, как избежал и оскверняющего его чистую арийскую кровь греха.
Не совершать ошибок милосердия для А. Гитлера после его опыта войны не представляло большой сложности. Он, уже будучи в Мюнхене, играл роль «решительного человека», человека действия, способного с оружием в руках бороться за осуществление своих идеалов.
В великосветском обществе Мюнхена он появлялся в синем костюме, фиолетовой рубашке и ярком галстуке, в прихожей снимал свой «тренчкоут», то есть плащ, ставший неотъемлемой частью его образа, затем снимал шляпу, вешал ее на вешалку вместе с огромной кобурой, в которой находился его пистолет.
Именно такого человека искали представители «Байрейтского кружка», он был им нужен, и он, несомненно, отвечал их представлениям о том, как должен выглядеть будущий мессия, будущий спаситель германской нации и нордической расы в целом.
Смена роли «барабанщика» на «спасителя» прошла без видимых усилий. Когда А. Гитлер размышлял над образом Парсифаля, его самого удивляли некоторые совпадения. Так же, как и оперный герой, будущий фюрер ощущал себя «сиротой», выходцем из простой среды. У Р. Вагнера Парсифаль первоначально даже не знает собственного имени, и Гитлер был вынужден сменить свою фамилию.
Кстати, в Германии многие считают, что А. Гитлер не смог бы стать фюрером немецкого народа, если бы у него осталась фамилия Шикльгрубер. Она звучит для немецкого уха слишком провинциально, слишком по-австрийски. Понятно, что толпа вряд ли могла бы с восторгом орать в таком случае «Хайль Шикльгрубер!». Это было исключено. Так что проблемы с именем у Парсифаля были весьма кстати.
Забавно выглядит также эпизод, когда Парсифаль ненароком убивает лебедя. Его отчитывают за это, так как животных убивать грешно. Однако этот замечательный принцип не переносится на людей, особенно на «расу паразитов» и вообще всех «недочеловеков».
Парсифаль приходит к осознанию своей освободительной миссии, по мысли Р. Вагнера, через «сострадание». Но это «сострадание» не имеет ничего общего с христианским состраданием, с его «возлюби ближнего своего». Р. Вагнер считает, что осознание своей спасительной миссии приходит к Парсифалю тогда, когда он понимает, что это есть для него «нужда», «необходимость».
Осознав необходимость этой борьбы за освобождение, Парсифаль получает копье Грааля, которым он распоряжается намного эффективнее, нежели Зигфрид своим мечом под названием «нотунг».
Перед тем, как Парсифалю удастся избежать кровосмесительного греха с Кундри, которую подсылает к нему чародей Клингзор, он наблюдает, как из раны другого героя – Амфотраса сочится кровь. Это «греховная кровь», кровь нечистая. Угроза потери чистоты крови нависает и над ним самим, когда к нему приближается дьявольски соблазнительная Кундри.
Характерно, что путь к спасению для Парсифаля достигается в результате убийства врагов человеком «твердым как сталь». Собственно то «спасение», которого добивается Парсифаль путем физического устранения своих врагов, это спасение чистоты крови, спасение от греха кровосмешения, от проклятия нечистой крови. Чистая кровь, смешиваясь с той кровью, которая хранилась в чаше Грааля, несет с собой процветание и избавление от проклятья бесплодия.
Тайна Грааля состоит, таким образом, по мысли Р. Вагнера и его последователей, не в каком-то связанном с ним чуде, а в сохранении чистоты арийской расы. Не случайно Р. Вагнер называл своего баварского порфироносного покровителя Людвига II «королем Грааля».
В узком и строго законспирированном «Байретском кружке» превозносили «очищенный» образ Христа. Дело в том, что главные теоретики элиминаторного расизма высказывали сомнение относительно иудейского происхождения христианского спасителя. Особое удовольствие им доставлял евангельский эпизод, связанный с изгнанием Христом еврейских менял из храма.
Немецкий народ, как считал Р. Вагнер, был отдан во власть евреям. Пребывая в неведении относительно губительных последствий кровосмешения, немцы предались «кровосмесительному греху». В результате любого кровосмешения, подчеркивал Р. Вагнер, на свет появляется еврей, оказывающий болезнетворное воздействие на «арийскую цивилизацию» и на собственно «народа-творца», лишая его столь свойственного ему в нормальном состоянии творческого потенциала.
Евреев Р. Вагнер считал «людоедами», которые скрывают свои истинные намерения под тонким фимиамом культурности. В этом же духе рассуждает в своей книге «Майн кампф» и А. Гитлер, постоянно возвращающийся к вопросу об «осквернении» арийской крови, о «людоедах евреях», стремящихся превратить весь мир в коммунистическую человеческую скотобойню (Koehler, 314).
* * *
По замыслу своего создателя Парсифаль рождается «чистым простаком», почти глупцом, но он прозревает и становится «умным», как только вступает в соприкосновение с «чуждой расой».
Не удивительно, что именно таким образом была стилизована и биография самого А. Гитлера, встретившего на улицах Вены «еврея в кафтане». Не случайно совпадают и некоторые другие образы. Так, А. Гитлер называет Вену средоточием «плотского греха», что перекликается с «садом блаженства» в царстве чародея Клингзора. (Кстати, по прямому указанию Р.Вагнера этот чародей, заманивающий Парсифаля в расставленную им коварную ловушку кровосмесительного плотского греха, должен быть выходить в одеянии ортодоксального раввина.)
Не надо делать особых усилий, чтобы понять, что грандиозные ритуальные спектакли, которые нацисты устраивали в Нюрнберге во время партийных съездов, сделаны по закону жанра, основы которого были заложены Р.Вагнером. Слово «кровь» во время этих представлений, тесно ассоциировалась с чашей Грааля, а одетые в черные мундиры представители СС, этого квазирелигиозного ордена, готовились во время этих нацистских мистерий к выполнению одного из своих основных заданий – физическому уничтожению врагов немецкого народа.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
