— А это почему?
— По описаниям, вы похожи на преступницу… Мы должны кое-что уточнить.
— Какую преступницу, что за бред!.. — Игорь, который уже два года был безнадежно влюблен в Найденко, тут же вышел вперед.
— А вы, молодой человек, успокойтесь. Проверим и отпустим, — насупился мент.
Если бы не юношеская влюбленность прыщавого юноши, если бы не молчаливая, но все-таки поддержка одноклассников и одноклассниц, если бы не шампанское, которое всегда горячит кровь и зовет на подвиги, он бы наверняка не встревал в беседу с этими мусорами. Но теперь, да еще в такую ночь — первую ночь взрослой жизни…
Решительно взяв Найденко за руку, он произнес:
— Никуда она не пойдет.
— Молодой человек, отойдите, а то и вас заберем, — неприметный нехорошо взглянул на внезапно возникшее препятствие.
— Да пошел ты…
А вот это было уже и вовсе зря: второй водный милиционер, быстро достав из кармана наручники, попытался защелкнуть их на запястьях юноши. Тот, отпрянув, изловчился садануть наглого мента по физиономии… Внезапно на помощь Игорю пришел его толстенький товарищ — он, подобно бычку, наклонил голову и боднул ею старшего наряда, и тот, потеряв равновесие, шлепнулся на палубу.
Началась свалка, и тишину ночной Москвы-реки прорезали звонкие девичьи крики. Старший милиционер, с перекошенным от злобы лицом, поднявшись с влажной палубы, сделал незаметный знак глазами третьему, стоявшему в стороне. Тот медленно достал пистолет с глушителем…
Тихий хлопок прозвучал почти неслышно — Игорь потерял равновесие и, несколько секунд пробалансировав на краю борта, свалился в реку — послышался характерный всплеск воды. Второй хлопок — и толстенький подросток отлетел на нос, к перилам; на лбу, как раз между его бровями чернела правильная круглая точка.
Наташу схватили в охапку и грубо потащили на «милицейский» катер. Она не сопротивлялась: девочка была в шоке — точно также, как и другие невольные свидетели этой жуткой сцены…
На стандартной семиметровой кухне окраинной московской квартиры вовсю кипела работа. Хозяйка — пожилая женщина с лицом, изборожденном глубокими резкими морщинами, — пекла торт. Духовка капризничала, коржи пригорали, и это немного выводило кондитера из себя.
— Вот, опять из-за этой плиты дурацкой не успеваю… — шептала она себе под нос, критически осматривая первый корж, светло-коричневого цвета, — Наташенька вернется, придется ждать…
Людмила Борисовна Найденко — а именно она в то утро пекла торт, — как и многие немолодые одинокие женщины, имела обыкновение разговаривать сама с собой. И неудивительно: второй год на пенсии, никого дома нет, единственная дочка, которой после трагической смерти мужа посвятила свою жизнь — то в школе, то во дворе с подругами…
Людмила Борисовна была очень довольна Наташей. Девочка умная, никаких глупостей себе не позволит — несмотря на наше развратное время. Несколько раз, правда, порывалась рассказать о каком-то «человеке, который ей нравится», но потом почему-то не захотела; тактичная мама решила не возобновлять разговора.
Правда, полтора года назад, после приезда с Колымы дяди Леши у Наташи были серьезные неприятности: то ли бандиты украли, то ли маньяк пытался надругаться… Наверняка это было каким-то косвенным образом связано с Алексеем Николаевичем, но Людмила Борисовна не хотела об этом даже думать. В конце концов — все закончилось благополучно, а если бы не Алексей, то они с доченькой наверняка бы ноги протянули: в Москве нынче вон какая дороговизна, прожить решительно невозможно, а девочка-то растет, наряды надо там разные… после школы где-нибудь учиться в конце концов. А все Алексей помогает — дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни.
Размышления Наташиной мамы прервал звонок в дверь. Утерев лоб, хозяйка оставила пригоревший корж и пошла открывать.
— Кто там?
— С телефонной станции.
Людмила Борисовна заглянула в глазок — перед дверью стояли двое. У одного из них был в руках потертый чемоданчик, вроде тех, с которыми ходят монтеры, и это косвенно как бы подтверждало, что неизвестные действительно с телефонной станции.
Она открыла дверь, отступила на шаг.
— Простите, мы никого не вызывали…
— Ваш телефон на блокираторе, соседи жалуются, что долго прозвониться не могут, — извинительно прикладывая руку к груди, произнес обладатель монтерского чемоданчика. — Мы просто проверим — и все. Минут десять, не больше. Где тут у вас аппарат?
Людмила Борисовна, закрыв входную дверь, провела гостей в зал.
— Прошу…
Первый связист взял старенький телефон и зачем-то отключил его, а второй неожиданно зашел Людмиле Борисовне за спину — это показалось подозрительным, и хозяйка инстинктивно обернулась… Но в то же самое мгновение тонкая удавка сдавила ее шею — хозяйка захрипела и, несколько раз дернувшись, обмякла. Все произошло быстро и без лишних движений — наверняка «связистам» уже не раз приходилось посещать квартиры с подобными целями.
— Давай быстро, через пять минут уходим… — глухо произнес убийца, и его напарник деловито раскрыл чемоданчик.
Достал баллончик с бензином для заправки зажигалок, вставил самодельный фитиль, чиркнул спичкой…
— Пошли.
Ни он, ни его напарник, конечно же, не видели, как уже через десять минут во дворе, под горящими окнами набухала встревоженная толпа, как к дому с сиплым пронзительным свистом подъезжали пожарные машины, как пожарники разматывали рукава брандспойтов, как выдвигались лестницы…
К этому времени «монтеры» наверняка были очень далеко.
Глава четвертая
Половину кабинета занимал стол — тяжелый, стильный, красного дерева, затянутый тонким темно-зеленым сукном. На нем — факс, несколько телефонов, правительственная «вертушка» с гербом уже несуществующего СССР на наборном диске, компьютер, принтер, модем, тяжелая бронзовая чернильница, пресс-папье. Остальное пространство — неброская, но дорогая и комфортная мебель, стеллажи с книгами. Но главное — стол; неестественно широкий и длинный, он невольно вызывал в памяти взлетно-посадочную полосу Шереметьева. Такие солидные столы бывают лишь у очень больших кремлевских начальников.
На начальственном месте восседал человек, известный очень узкому кругу высшего политического истеблишмента России, близкого непосредственно к силовым структурам и Совету Безопасности при Президенте РФ, как Прокурор. Имя этого человека вряд ли могло что-нибудь сказать рядовому российскому налогоплательщику, потому что почти никогда не упоминалось в официальной газетной хронике, не звучало с экранов телевизоров. Занимаемая им должность была настолько важной, что даже весьма влиятельный истеблишмент предпочитал ее вслух не называть (а если и произносил, как и само имя, то исключительно в кулуарах и шепотом). Впрочем, и службу, подведомственную Прокурору, также боялись поминать всуе: располагалась она в 14-м корпусе Кремля — там, где еще недавно находилась привилегированная «девятка», 9-е Главупр КГБ, в ноябре 1993 года реорганизованная в Службу Безопасности Президента РФ и переведенная отсюда на Варварку, 5.
