Она докурила сигарету до фильтра. Дойдя до того участка, где росли овощи, Тесс выбросила окурок в грязь. Упав на мокрую землю, он с тихим шипением погас. Носком туфли Тесс затоптала окурок, чтобы получше спрятать его от посторонних глаз. Ее нога уперлась во что-то твердое. Опустившись на корточки, она полезла руками в грязь и нащупала что-то, завернутое в полотенце. Развернув ткань, она обнаружила куклу с оригинальным дизайном, заложившим начало империи Аркадия… Твердое дерево… Гибкие конечности… Кукла Сара.
Доктор Дитер Пфайфер успел полюбить своего нового ассистента и считал его неоценимой находкой. Конечно, из-за войны в его образовании имелись пробелы, но Аркадий старался восполнить их самостоятельно. Успехи его были неровными. Просто есть такое, чему нельзя научиться из книг. Дитер решил, что прежде, чем доверить ему провести операцию, Аркадия следует еще подучить, но в том, что касалось вскрытий, вивисекции, патологических исследований, сбора образчиков крови и костной ткани из тел, – всего того, что необходимо для работы в лаборатории, – русский проявлял врожденный талант.
Аркадий был крупным мужчиной. Он неуклюже горбился над своим рабочим местом, но, заглянув ему через плечо, Дитер всякий раз видел, как узловатые славянские пальцы двигаются так осторожно, словно спасают упавшую на середину пруда бабочку. Мазок крови в его исполнении выглядел как произведение искусства: идеальное круглое пятно в центре стеклянного прямоугольника. Тромбоциты и плазма словно танцевали под микроскопом. Дня не проходило, чтобы Дитер про себя не возрадовался тому, что отыскал в зондеркоманде этого русского. На той адской работе Аркадий быстро выгорел бы, а хороший врач в центре Европы, где хороших людей мало, а хороших врачей и того меньше, – в большой цене. Для Дитера, совсем умаявшегося из-за постоянных требований и все новых, весьма неординарных поручений Менгеле, Аркадий стал, что называется, даром небес. Ему сейчас требовалась любая помощь.
Русский быстро всему обучался, к тому же он оказался очень добрым человеком. Аркадий обладал мягкой манерой убеждать, что очень помогало во время работы с детьми. Он умел успокоить ребенка, например заставить смеяться маленькую девочку даже после того, как ее сестер забрали в лабораторию и они оттуда не вернулись.
Начало их сотрудничества нельзя было назвать простым. Когда Дитер объяснил Аркадию направление и цель исследований, тот ужаснулся и отказался работать, особенно после того, как побывал в Зоопарке Менгеле. Так назывался барак, в котором содержались близнецы, отобранные доктором Менгеле для сравнительных исследований. Дитер объяснил научные теории Менгеле и метод использования близнецов: над одним проводились эксперименты, другой служил в качестве тестового сравнения.
– Таким образом, – объяснял Дитер, – мы имеем идеальное мерило эффективности лечения либо активности возбудителя инфекции. У однояйцевых близнецов биологические данные идентичны. То же самое можно сказать о социологических данных. На результат влияет лишь один фактор, вводимый в уравнение.
Аркадий ужаснулся.
– Он же дети!
– Они подопытные.
– Они люди.
– Недолюди.
– Я не хочу быть частью этого, – тихо, но твердо произнес Аркадий.
Дитер нахмурился. Он подумывал, не начать ли угрожать Аркадию, или, возможно, следует позвать охранника, чтобы тот хорошенько взгрел русского, но подобный поворот событий ему не нравился. К тому же Дитер подозревал, что положительного эффекта он все равно не добьется. Если ему нужен Аркадий, то он должен разговаривать с ним как с человеком науки либо давить на его жалость. Дитер знал, как надо действовать…
Отбор производился всякий раз, когда в Биркенау приезжал очередной товарняк, груженный заключенными. Его встречали эсэсовцы с собаками и делили новоприбывших на группы. Самых сильных отбирали для работы. Их отправляли в Аушвиц, где заключенные изготовляли на заводах детали. Всех остальных, включая стариков, детей и беременных женщин, загоняли в газовые камеры. Аркадию уже приходилось присутствовать во время отбора, когда его привезли в Аушвиц-Биркенау, а затем он видел последствия этого, но теперь ему впервые довелось наблюдать за процессом со стороны. Из дверей вагонов посыпались люди, чьи лица выражали испуг, отупение либо безнадежность. Ему казалось, что теперь, когда он знает об уготованной им участи, он должен больше сочувствовать этим людям, но на самом деле было очень трудно относиться к ним как к личностям. Уж слишком много их здесь оказалось. Один человек на пути в газовую камеру – трагедия, миллионы – статистика.
Импозантного вида нацист в длинном белом халате, накинутом поверх черной формы, прохаживался перед шеренгами. Стек свистел, рассекая воздух. Время от времени он останавливался и прикасался стеком к плечу заключенного. Жестом он приказывал избраннику выйти из строя.
– Это Менгеле, – сказал Дитер Аркадию, пока они наблюдали за происходящим издалека. – Он пришел отобрать образчики для экспериментов. Менгеле отдает предпочтение близнецам, карликам, великанам, всем, обладающим интересными мутациями. Он – гений в области генетики, довольно знаменит в этой области научных знаний.
– Зачем он сюда приходит? Почему не пришлет солдат?
– Боится лишиться подопытных, которые по ошибке могут попасть в газовые камеры. Однажды сюда привезли семью из семи, повторяю, семи карликов, а потом отправили всех на смерть. К счастью, он вовремя перехватил их и определил в Зоопарк.
Вместе они наблюдали за тем, как Менгеле выбирает детей: пара близняшек, маленькая девочка с гетерохромией (один глазик у нее был зеленым, а другой – голубым)… Остальных малышей, недостаточно взрослых, чтобы работать, забрали у родителей и погнали в направлении газовых камер.
– Видишь? – пожав плечами, мрачно произнес Дитер, пока Аркадий провожал их взглядом (тех, кто был слишком мал, чтобы идти самостоятельно, несли на руках старшие дети). – В Аушвице им нет места. Они не могут работать, следовательно, они бесполезны. Это не лишено смысла. Возможно, кто-то из детей и выживет, но только с твоей помощью. Если ты согласишься со мной сотрудничать, я помогу тебе спасти кое-кого из них.
Аркадий взвесил предложение Дитера и принял решение. Война в любом случае долго не продлится. За время, прожитое в оккупированной Праге, Аркадий увидел достаточно, чтобы понять: дела для немцев идут совсем плохо. Уж слишком их мало. Даже в самых безжалостных операциях устрашения участвовало немного людей. Третий рейх – не новая эпоха в развитии человеческой цивилизации. Скорее уж нацисты похожи на сборище малограмотных головорезов, страдающих манией величия. Время их стремительно уплывало. Он будет терпелив, будет ждать, выживет и спасет из лап сумасшедшего ученого столько детей, сколько сможет.
Аркадий приступил к работе. Он проводил измерения, дренировал легкие и делал детям кровопускание потому, что знал: никто не будет обращаться с ними нежнее и мягче его, никто больше не даст им такого эффективного обезболивания, никто их не утешит вдали от чужих глаз.
В ответ на его согласие Дитер постарался держать Аркадия подальше от всего наихудшего в работе лагерного врача. Если подопытному предстояло отрезать здоровую конечность ради того, чтобы проверить реакцию организма на ампутацию, немец отправлял Аркадия подальше – успокаивать детей, играть с ними. Когда Дитеру приходилось впрыскивать хлорную известь в глаза живых подопытных ради того, чтобы выяснить, изменится или нет цвет радужной оболочки, Дитер посылал русского куда-нибудь с поручениями. Найти хорошего ассистента всегда было нелегко, а в Аушвице – практически невозможно. Дитер подозревал, что Аркадий взбунтуется, если поймет, что они на самом деле здесь делают.
