— А, хорошо.
Трой взял папку. Вечно они ходят с папками. Это напомнило ему о двух группах, построивших этот комплекс: политиках и врачах. Обе так и застряли в предыдущей эре, эпохе бумажных документов. А может, причина в том, что ни одна из этих групп не доверяла любой информации, которую нельзя порвать или сжечь?
— Руководитель шестого бункера выбрал себе нового заместителя. Он хочет назначить дату разговора с вами, чтобы сделать введение в должность официальным.
— Хорошо.
Трой пролистал папку и увидел отпечатанные расшифровки разговоров по каждому бункеру из комнаты связи. Он уже с содроганием думал о еще одной церемонии введения в должность. Никакая работа из тех, что ему приходилось проделывать прежде, не пугала его так.
— И еще: отчет по населению тридцать второго бункера немного тревожный. — Рэндолл обошел стол Троя и лизнул палец, прежде чем сортировать отчеты. Трой взглянул на монитор, желая убедиться, что свернул игру. — Они подбираются к максимуму, и быстро. Док Хэйнс полагает, что причиной может оказаться бракованная партия имплантатов для контроля рождаемости. А Биггерс, руководитель тридцать второго… Вот, нашел. — Рэндолл вытащил отчет. — Он это отрицает и говорит, что ни одна женщина с активным имплантатом не забеременела. По его мнению, или лотерея проводится нечестно, или что-то не в порядке с нашими компьютерами.
— Гм… — Трой взял отчет и просмотрел его. Население тридцать второго бункера перевалило за отметку в девять тысяч, а средний возраст стал меньше двадцати пяти лет. — Договоритесь с ним о беседе завтра с утра. Я не верю в нечестную лотерею. Если не ошибаюсь, им вообще сейчас не следует проводить лотерею? Пока у них не появится больше свободного пространства?
— Я ему так и сказал.
— И учет населения всех бункеров ведется в одном компьютере.
Трой постарался не произносить эту фразу как вопрос, но это был вопрос. Он не мог этого вспомнить.
— Да, — подтвердил Рэндолл.
— А это означает, что нам лгали. Ведь это произошло не за одну ночь? Биггерс не мог не видеть, к чему все идет. То есть он знал обо всем заранее, поэтому или сам в этом замешан, или утратил контроль.
— Совершенно верно.
— Ладно. Что нам известно о заместителе Биггерса?
— О его «тени»? — Рэндолл чуть помедлил с ответом. — Мне надо поднять его дело, но я знаю, что его назначили уже довольно давно. Еще до начала наших смен.
— Хорошо. Я поговорю с ним завтра. Наедине.
— Полагаете, нам следует заменить Биггерса?
Трой мрачно кивнул. В «Правилах» указания относительно противоречивых объяснений были четкими: «Начинайте с начальства. Исходите из предположения, что объяснение лживое». Из-за этих указаний они с Рэндоллом говорили о смещении человека так, словно тот был сломавшейся машиной.
— Хорошо, и вот еще что…
Его мысль оборвал топот в коридоре. Рэндолл и Трой отвлеклись от бумаг, когда в комнату вбежал Сол с безумными от страха глазами.
— Сол, что случилось?
Вид у связиста был такой, как будто он увидел тысячу привидений сразу.
— Вы нужны в комнате связи, сэр. Немедленно.
Трой быстро вышел из-за стола, Рэндолл последовал за ним.
— Так что случилось? — спросил Трой.
— Двенадцатый бункер, сэр, — ответил Сол, торопливо шагая по коридору.
Они почти бегом миновали человека с лестницей, меняющего трубчатую лампу. Большая прямоугольная пластиковая панель над его головой была снята и свисала, как распахнутая дверь на небеса. Трой старался не отставать и почувствовал, что начинает задыхаться.
— Что там с двенадцатым? — пропыхтел он.
Сол бросил на него взгляд через плечо. Его лицо было искажено тревогой.
— Кажется, мы его теряем, сэр.
— Что, теряем связь? Вы не можете с ними связаться?
— Нет, теряем его, сэр. Весь проклятый бункер.
11
2049 год
Саванна, штат Джорджия
Дональд не любил салфетки, но подчинился этикету, встряхнув сложенную ткань и расстелив ее на коленях. Каждая салфетка возле других накрытых мест на столе была сложена в декоративную пирамидку, стоящую между столовыми приборами. Дональд не помнил, чтобы в «Корнер дайнер» имелись тканевые салфетки во времена, когда он учился в средней школе. Разве у них тогда не лежали коробки с бумажными салфетками, поцарапанные и помятые за годы небрежного обращения? А перечницы и солонки с серебристыми колпачками? Даже их сменили новомодные штучки. Возле вазы с цветами стояла тарелочка, как он предположил, с морской солью. А если посетителю хотелось перца, теперь ему приходилось ждать, пока кто-то подойдет и смелет перец прямо ему в тарелку.
Трой заговорил было об этом с женой, но увидел, что она смотрит мимо него на кабинку за его спиной. Дональд повернулся, скрипнув винилом обивки кресла, и взглянул на пожилую чету в кабинке, где они с Элен сидели на первом свидании.
— Клянусь, я просил зарезервировать ее для нас, — сказал Дональд.
Взгляд жены снова обратился на него.
— Полагаю, они могли что-то не так понять, когда я описывал, какую именно кабинку хочу. — Он пошевелил поднятым пальцем. — Или я сам что-то напутал, когда говорил по телефону.
Элен махнула рукой:
— Забудь об этом, милый. Мы могли бы сейчас есть дома поджаренный сыр, и я все равно была бы в восторге. Я сейчас просто смотрела куда-то вдаль.
Свою салфетку она развернула с тщательной аккуратностью, словно изучала все складки и запоминала, как сложить ее обратно. К ним суетливо подошел официант и наполнил стаканы водой, небрежно пролив немного на белую скатерть. Он извинился за ожидание и ушел, снова оставив их ждать.
— А это заведение действительно изменилось, — заметил Дональд.
— Да, стало более взрослым.
Они одновременно потянулись к стаканам с водой. Дональд улыбнулся и поднял свой:
— За пятнадцать лет с того дня, когда твой отец сделал ошибку, продлив тебе комендантский час.
Элен улыбнулась и чокнулась с мужем.
— И за следующие пятнадцать, — добавила она.
Они сделали по глотку.
— Если это заведение и дальше будет двигаться в том же направлении, то через пятнадцать лет нам будет не по карману здесь пообедать, — заметил Дональд.
Элен рассмеялась. С того первого свидания она почти не изменилась. Или, может быть, он так решил, потому что изменения оказались малозаметными. Совсем не то, что приходить в ресторан раз в пять лет и сразу видеть бросающиеся в глаза перемены. Так незаметно меняются с годами родные братья и сестры, а не двоюродные родственники.
