В клубе работал спортивный психолог, и я решил обратиться к нему. Я рассказал ему, что происходит и как это начинает на меня влиять. Он объяснил, что мне нужно найти способ поглощать это внимание, принимать его. Он также дал понять, что это не просто часть ответственности за возможность играть в большом клубе вроде «Марселя», это неизбежный побочный эффект от того, что ты добиваешься успеха, здесь или в любой другой команде. Я не мог прожить остаток своей жизни, устранившись от этого, закрывшись в скорлупе. Моя жизнь менялась, и нужно было принять данный факт, как есть. Главное, следовало сосредоточиться на собственной игре, поскольку в этом случае результаты не заставили бы себя ждать, и голы бы порадовали болельщиков. Это оставалось приоритетом: стремиться хорошо выступать, чтобы все остальные тоже оставались довольны. Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить сказанное психологом, но в конечном счете я понял, что он пытался донести до меня, и стал свыкаться с мыслью, что успех влечет за собой ответственность по отношению к другим и к самому себе. Это не всегда было легко соблюдать год за годом, но, по крайней мере, я кое-что уяснил на этот счет, и это стало первым шагом на пути к примирению с той жизнью, которой я живу сейчас.
В «Марселе» мне было суждено провести всего один сезон, но я был настолько предан клубу и болельщикам, что до сих пор, когда люди узнают, что я провел там такой короткий промежуток времени, они искренне удивляются: «Всего год? Мы были уверены, что ты был там лет пять!» Это означает, я что-то оставил там после себя. Я получил большую моральную поддержку от фанатов, и сам, будучи фанатом «Марселя», хотел дать им в ответ все, что только мог. Я забивал за «Генгам» и высоко ценился там и партнерами, и зрителями, но в «Марселе» все было совершенно иначе. Здесь мне помогли вырасти. «Марсель» – клуб, где я наконец-то стал мужчиной и лидером.
Чтобы быть честным, я был не единственным лидером в клубе. Фабьен Бартез, появившись там, тоже играл роль лидера. С Фабьеном подписали контракт в октябре, однако ему нельзя было играть до января. У него была исключительно высокая репутация. Он был чемпионом мира 1998 года, чемпионом Европы 2000 года, только что помог «Манчестер Юнайтед» выиграть Премьер-лигу. Он сразу стал любимцем болельщиков, тем более что появление в «Марселе» было для него не первым: он уже весьма успешно играл здесь в 90-х годах. Фабьен был не из тех, кто болтает попусту. На собраниях он сидел и прислушивался к мнениям остальных. Подобно крестному отцу, он сначала выжидал, пока выскажется каждый, а затем произносил всего несколько слов – и остальные ему внимали. Иногда я вкратце записывал то, что он говорил или делал во время собраний, чтобы потом мы могли обсудить ту или иную проблему вместе. Фабьен никогда не стремился стать центром внимания, но все равно каким-то образом умудрялся управлять коллективом. Он оказал на меня серьезное влияние, и я многому научился за те несколько месяцев, которые мы провели в одном клубе.
По жеребьевке нам в соперники в 1/8 финала Кубка УЕФА достался «Ливерпуль», возглавляемый тогда Жераром Улье. Меня и так не особо-то надо было мотивировать, но мысль об игре на стадионе «Энфилд» на глазах у «Копа» в мой 26-й день рождения (11 марта) заставила меня отнестись к первой игре как к чему-то особенному. О каком же подарке я мог больше всего мечтать? Забить гол, конечно же, что я, собственно, и сделал. Тот мяч стал первым, забитым французской командой в Ливерпуле за последние 27 лет (последний раз это удалось сделать в марте 1977 года «Сент-Этьену»). Тогда тренером был Боб Пэйсли, а за команду выступали легендарные Кевин Киган и Эмлин Хьюз. Таким образом, мне довелось стать первым игроком из нового поколения, который забил там гол в футболке французской команды. После матча, завершившегося вничью, 1:1, вся раздевалка наполнилась эхом от того, что мне хриплыми голосами пели поздравление: «С днем рождения!» Этот момент Улье и его парни не смогли оценить (так же, как и присоединиться к нам). Но это было неважно, в моей памяти от того дня остались только положительные воспоминания, как и от многих других, когда приходилось играть против «Ливерпуля».
Благодаря победе (2:1, решающий гол я забил с пенальти) в ответной встрече мы прошли в следующий тур, где переиграли миланский «Интер». В обоих матчах мы выиграли, я забил важный гол, единственный в домашней игре. Нам снова удалось одолеть одну из самых сильных европейских команд, за которую тогда выступали Фабио Каннаваро и Кристиан Вьери.
Теперь между нами и финалом Кубка УЕФА стоял клуб «Ньюкасл Юнайтед», и мы знали, что его талисман Алан Ширер, божество Тайнсайда[7], сделает все возможное, чтобы обеспечить своей команде победу над нами. Ему было уже 33 года, но он оставался невероятно результативным и сильным футболистом. В гостях нам удалось сдержать их и добыть нулевую ничью, ставшую личным разочарованием для меня: я попал в перекладину и не смог использовать пару отличных моментов. Зато мы, по крайней мере, сохранили хорошие шансы.
В преддверии домашнего поединка, несмотря на небольшую боль в паху, я чувствовал в себе необычайное спокойствие и решимость. Я знал, что нужно делать. Я взвалил на себя большую ответственность, однако понимал, как сильно остальные рассчитывают на то, что я выступлю хорошо и принесу клубу столь желанную победу.
Мои молитвы были услышаны, и я забил два очень важных гола, по одному в каждом тайме – то, о чем я мечтал еще ребенком. Нам удалось пробиться в финал на глазах у безумно довольных болельщиков. Тысячи и тысячи фанатов наводнили той ночью улицы Марселя, вовсю гудели машины, все размахивали флагами, танцы и песнопения продолжались до утра, многие местные жители исполняли мой коронный танец – «купе-декале».
Через три дня после победы над «Ньюкаслом» нам предстояла игра на выезде с «Монако». Тренер решил предоставить мне отдых, потому что до финала оставалось всего 10 дней, но уже через 15 минут после начала игры мы проигрывали 0:1, и он выпустил меня в надежде, что мне удастся изменить игру (как оказалось, зря). Мы защищались, последовал навес от углового, я выпрыгнул, и защитник сильно, пусть и неумышленно, ударил коленом мне в бедро. Я сразу же почувствовал, как меня пронзила боль, и, как только приземлился, понял, что мои дела весьма плохи. От боли у меня потемнело в глазах, я не мог двигаться. Мою ногу на какое-то время буквально парализовало.
Меня сразу же отвезли в больницу в Монако, однако снимки и рентген ничего не показали. Тем не менее следующие пять дней я не мог ходить. Чтобы заглушить боль, мне регулярно делали противовоспалительные инъекции, однако по мере приближения финала главным становился фактор времени.
Чтобы понять, насколько важен был тот финал (не только для клуба, но и для всего города), упомяну, что утром перед отъездом команды на игру в Гётеборг, где нас ждал чемпион Испании «Валенсия», некоторые из нас посетили католическую базилику Марселя Нотр-Дам-де-ла-Гард. Это одна из главных достопримечательностей города, расположенная высоко на холме и хорошо видимая даже в окрестностях города. Считается, что она стоит на страже города и его жителей, поэтому я тоже пришел, чтобы в качестве подношения подарить одну из своих игровых футболок – в надежде, что это обеспечит нам немного божественной помощи в предстоящем матче. Это был уже не первый визит такого рода. В 1993 году команда предприняла такой же шаг перед финалом Лиги чемпионов, в котором мы играли с «Миланом» в Мюнхене. Так или иначе, мою футболку охотно приняли, и сейчас она висит (заключенная в рамку) рядом с вымпелом «Марселя» справа от входа в базилику, но достаточно высоко, чтобы удержать желающих сорвать ее оттуда!
