Отец Викентий, как предписано, спросил:
– Как ваше имя, и что желаете исповедать перед Богом?
Елена, тоже волнуясь, перечислила, что иногда не постится, бывает, гневается, иногда завидует, забывает прочитать утреннюю или вечернюю молитву, порой боится. Потом замялась, развернула листок и прочитала, старалась быстро, но внятно все донести. На пункте с поцелуем замялась.
– Батюшка, я не знаю, как спросить… – И снова замолчала.
Отец Викентий задал наводящий вопрос своим бархатным голосом:
– Может, дела сердечные?
Она чуть вздрогнула и сразу согласилась:
– Да, батюшка, сердечные. – И опять молчок.
– Так любовь никак грехом не является. Может, уныние?
– Да, уныние, – подхватила Елена. – За человека переживаю, на войне он, – и само с уст сорвалось, – целовались мы. – И затихла совсем.
Покаяние свершилось, и как свидетель, ходатай перед Богом, отец Викентий помолился об отпущении грехов кающейся и прочел разрешительную молитву. Сомнений в искренности раскаяния не было, но Георгия беспокоило волнение, которое с новой силой возникло в нем при виде этой девушки (теперь он знал, что её зовут Еленой).
А Елене немного полегчало. Она поставила свечку Богородице, попросила заступничества, защиты для любимого и, скрестив руки на груди, погрузилась в Таинство Причащения, где под видом хлеба и вина вкушаемо Тело и Кровь Господа.
Когда они с матерью вернулись домой, девушка увидела нервно ходящего из угла в угол отца. Константин Петрович нервно теребил в руках небольшой лист бумаги. Елена, конечно, и помыслить не могла, что это письмо от дедушки с известием о гибели Володи. Ее горячо любимого Володи.
29
Девочки в составе внушительной делегации решили нанести официальный визит по месту моего проживания с целью получения документального подтверждения наличия у меня возлюбленной. Маленькая черно-белая фотография подверглась тщательному изучению, и последовали выводы – иначе, зачем было приходить. Заходить в квартиру инспекторы отказались, оценка происходила на лестничной площадке, тихо и по-деловому. На мою долю выпало отражать иронические взгляды отца и острые искорки из-под ресниц взволнованных одноклассниц. Не давала покоя мысль, почему вечно попадаю в дурацкие ситуации? Соврал бы, что нет фотографии, или отказался бы показывать. Но откуда ж я знал, что явится такая компания!
Когда это было? Сразу после переезда из центра в новостройки. Новая школа, значит, пятый класс, двенадцать лет. Приметы времени одежда и обувь. Помню цвета, с моделями сложнее. Правда, о каких моделях в то время могла идти речь? Все просто. Туфли, чулки, в основном коричнево-телесных оттенков. Школьная форма, украшенная беленькими воротничками, прячется под разношерстными пальто. Судя по цвету одежды, стояла осень или ранняя весна.
По завершении непродолжительного визита трепетной юности отец долго смеялся. Солнечные лучи радостно разбегались по комнате через окна восьмого этажа, разделяя его веселье. Точно, весна, осенью в это время пасмурно.
Привнесенный мной опыт проведения внеклассного времени одноклассники восприняли на ура. Мальчишки отнеслись достаточно ровно. У них давно сложились союзы, мирно сосуществовавшие друг с другом. Я, придерживаясь нейтралитета, сохранял хорошие отношения со всеми сторонами. Отсутствие родителей в дневные часы, наличие хомяка и прекрасный обзор с последнего этажа привлекали ребят в нашу квартиру.
Отец парковал первую собственную автомашину, «Москвич», около дома. Дворник, убирая территорию, вынужден был огибать это место. Вид нарождающейся частной собственности вызывал у него праведный гнев. Сверху было хорошо слышно размеренное шарканье его метлы и прерывистое чертыханье. Он заслужил почетный первый номер в списке объектов бомбометания. В качестве снарядов использовались сырые яйца и испорченные овощи. Однажды заглянул Козин, парень из соседнего дома, простодушный и прямой. Единственное, что в нем раздражало, неприятный запах изо рта, но если держаться на некотором расстоянии, проблема исчезала. Он легко согласился пройти испытание на выносливость. Снял рубашку, надел папин пиджак, и запущенный в рукав Тихон устремился к выходу из лабиринта. Не прошло и минуты, как Сергей носился по комнате, невнятно умоляя прекратить пытку, поскольку истерический смех исключал членораздельную речь. В конце концов он сбросил пиджак, и на пол выпали какие-то пакетики. Пока я ловил прекрасно выполнившего свою работу Тихона, Сергей произнес громко и отчетливо: «Презервативы».
Это загадочное слово иногда звучало в мальчишеских кругах. Известно было, что они резиновые, используются взрослыми, стоят четыре копейки и продаются в аптеках. Пока мы разрывали упаковку, с улицы донеслось знакомое шарканье и ругань дворника. Идея использования белой, непрозрачной оболочки пришла мгновенно. Сергей двумя руками поддерживал снизу наполняемый водой презерватив. Мне выпало регулировать напор воды из крана. Когда бесформенная емкость почти вышла из-под контроля, мы вынесли ее на балкон, прицелились и отправили в свободное падение. Эффект превысил все ожидания. Грохот от соприкосновения с асфальтом сопровождался водяными осколками, устремившимися во все стороны с огромной скоростью. Дворник накрыл голову руками и упал на колени, метла отлетела на несколько метров. Уж не ранило ли его? Мы присели на корточки и незаметно наблюдали за происходящим. Достаточно быстро объект нападения пришел в себя. Встал, огляделся по сторонам, оценил степень собственных повреждений, которые сводились к испугу и следам воды на одежде, и начал внимательно всматриваться в пространство над его головой. Через некоторое время раздался звонок в дверь. Мы не подавали признаков жизни. Звонок проверещал еще несколько раз, затем донеслось уже привычное чертыханье. После того, как хлопнула дверь лифта, я спрятал оставшиеся презервативы в карман пиджака, а Сергей отправился восвояси.
Как и следовало ожидать, дворник не оставил такой демарш без должного внимания и навестил родителей. Содержание разговора осталось мне неизвестно. В результате мне запретили переводить продукты и пугать дворника, а папе досталось за то, что он не умеет хранить презервативы.
Первое знакомство с предметом никак не могло навести на мысль, что презерватив следует использовать для защиты, ведь он показал себя незаменимым в нападении. Возможно, странные ощущения и обстоятельства первичного применения развили у меня в дальнейшем нелюбовь к использованию средства в качестве предохранителя, похожего на сдерживающий атаку ограничитель.
30
– Рядовой Радзиевский, – выкрикнул дневальный, когда после трех часов строевой входили в расположение роты.
– Я, – отозвался голос, похожий на мой.
– К командиру роты, срочно.
Эхо подхватило конец фразы, а я – не свои ноги (или свои, но уже не ноги), и в несколько прыжков оказался перед дверью с табличкой «Командир роты».
– Товарищ-старший-лейтенант-разрешите-войти, – протараторил я, постучав и приоткрыв дверь.
