— Вот уж нет! Я не позволю чужому человеку, мужчине… покупать мне что-либо. Тем более — нижнюю юбку, — она нервно закашлялась, отказываясь обсуждать эту тему.
Помедлив, Виола решительно вынула из комода единственную сменную юбку и принялась решительно рвать ее на ровные лоскуты. Затем она выбрала пару лучин пошире, чтобы соорудить из них шину, и подошла к Бертье.
— Но… как вы сможете идти? Это будет слишком тяжело для вас. Вы повредите еще сильнее вашу ногу.
— И все же я попытаюсь. Не могу же я до конца времен находиться в этой комнатушке? Вам здесь и без меня тесно.
Он внимательно взглянул на нее сквозь прищур серых глаз.
— Между прочим… объявлена высокая награда тому, кто сообщит информацию о таинственном воре.
— И?.. — девушка нервно задышала, не зная как спрятать смущение, вызванное его пристальным взглядом. — Я читала об этом.
— Вы сказали, что лишились работы, и вам вряд ли удастся найти более приличное жилье. Теперь у вас появилась прекрасная возможность заработать приличную сумму. Вы можете сообщить обо мне и затем жить весьма обеспеченно.
Виола вытянулась в струнку и холодно взглянула на него.
— Уверена, что честный человек не станет требовать награду за то, что выполнил свой гражданский долг, сообщив о преступнике. Я буду презирать себя, если соглашусь улучшить свое положение за… тридцать серебряников.
Он слегка усмехнулся.
— А мне почему-то кажется, что вы не считаете своим гражданским долгом сообщать властям о моей персоне. Таким образом, выходит, что для вас более достойно — прятать меня от полиции в своей комнате?
— Я прекрасно понимаю, что должна сообщить о… преступнике служителям закона, но… — девушка глубоко вздохнула. — Я не могу довериться мадам Тибо, она вряд ли поверит мне после того, как вы заслужили ее симпатию, заплатив внушительную сумму якобы за мои услуги. Кроме того, я не смогу открыть ваше истинное лицо полиции еще и потому, что вы, разумеется, постараетесь избавиться от ворованной вещи. Таким образом, при создавшихся обстоятельствах мой долг заключается лишь в том, чтобы помочь вам, — девушка горестно вздохнула. — Надеюсь, что вы тоже понимаете, в чем состоит ваш долг? Для меня будет благом, если вы как можно скорее покинете эту комнату.
— Вы весьма разумно рассуждаете, — заметил со странным выражением лица Бертье и прислонился к стене.
— Имейте в виду, что я осознаю, как плохо поступаю, — сердито продолжила Виола. — Если полиции удалось бы вас задержать, сержант Прюнель обязательно получил бы за это повышение.
— Это ваш близкий друг?
— Мои знакомства вас не касаются, мсье Бертье, — сердито парировала девушка.
— Как я понимаю, сержант… Прюнель в это утро не дежурит? Иначе вы нашли бы возможность сообщить ему о моей персоне?
— Понятия не имею, где он сейчас, — буркнула в ответ Виола, которой не понравился насмешливый тон речи Бертье.
— А как насчет господина, который шлет вам письма с гербовой печатью?
— Что за глупости! Понятия не имею, о чем вы говорите, — повторила девушка и почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
Бертье пару мгновений внимательно ее разглядывал, затем потребовал:
— Пожалуй, пора заняться моими ранами.
Виола в нерешительности взяла в руки ткань и лучинки.
— Сначала займемся рукой, — Бертье легким движением пересел к столу и осторожно опустил на ровную поверхность поврежденную кисть. — Уложите ваши щепочки с четырех сторон… отлично… теперь закрепите их полосками ткани…
Девушка старательно выполнила его указания и аккуратно, стараясь не причинить лишней боли, забинтовала пострадавшее запястье. Затем она сделала длинный жгут и перебросила его через шею Бертье, после чего он устроил руку в образовавшейся петле.
— Теперь садитесь на пол и как можно сильнее потяните мою ногу.
Виола в нерешительности замерла.
— Вам же будет больно…
— Уверяю вас, что это лишь облегчит мою боль.
Девушка опустилась на колени и, прикусив губу, взялась за ногу Бертье, обтянутую черной тканью. Ей внезапно стало невыносимо стыдно прикасаться к нему. Сделав судорожный вздох, Виола сказала себе, что выполняет работу врача, и потому во всем происходящем нет ничего предосудительного. Ее дрожащие пальцы осторожно приподняли штанину и бережно ощупали пострадавшую лодыжку. Нога была распухшей и горячей. Сочувственно взглянув на Бертье, Виола вдруг поняла, какую боль он испытывал все это время.
К ее удивлению, мужчина уже не смотрел на нее. Его ресницы скрывали глаза, а лицо стало отрешенным, словно его высекли из мрамора. Дыхание его также изменилось — стало глубже и медленнее. Что-то неуловимо менялось в его облике. В лучах утреннего солнца светлые волосы вновь вспыхнули золотом, и он вновь показался Виоле небожителем.
— Не надо дергать… всего лишь с силой потяните… — пробормотал он. — Сильнее! — глаза его распахнулись, и в девушку впился строгий взгляд светлых глаз.
Закусив губу, Виола выполнила его указания и услышала, как он заскрипел зубами.
— Не отпускайте, — попросил он, уловив ее смятение, когда пальцы девушки задрожали от испуга.
Она кивнула головой, едва не теряя сознание от страха, что причинит ему еще большее страдание.
— Хорошо… — вдруг сказал он. — Теперь отпустите.
Виола, облегченно вздохнув, почти опрокинулась назад и прикрыла глаза. Когда через минуту она взглянула на Бертье, то увидела, что он протягивает ей полоски ткани.
— Вы можете перевязать мою щиколотку?
Его спокойная речь придала ей уверенности. Стараясь не очень сильно натягивать ткань, девушка старательно обмотала его ногу импровизированной повязкой.
— У вас умелые руки. Вы часто оказываете помощь больным?
Что-то необычное в его голосе заставило ее поднять голову. Бертье сидел как-то слишком тихо. Его глаза были полуприкрыты веками, и девушке показалось, что он теряет сознание. Она рванулась к нему и неожиданно потеряла равновесие…
Помощь оказалась необходима ей, а не Бертье. Быстрым движением он легко подхватил ее, удержав от падения, и усадил на кровать. Казалось, что мужчина прекрасно себя чувствует, словно не он пару минут назад сидел в странной неподвижности.
— Простите меня… — выдохнула девушка, пытаясь справиться со смущением. — Мне показалось, что от боли вы теряете сознание.
Его мягкая улыбка была подобна лучам летнего солнца.
— Все хорошо. Вы сделали все правильно. Я хотел бы задать вам один вопрос. Очень важный.
— Да? — спросила она, чувствуя некоторое неудобство от странной приятельской беседы с опасным преступником.
— Вы хорошо умеете писать?
