Книга Отчуждение - Сергей Самаров

– Ты уверен? – спросил я.

– Уверен, – ответил старший сержант.

– И я уверен, – заявил ефрейтор Ассонов.

– Значит, бывает живое пламя, от которого исходит дым. Живое, и разумное? При этом оно нам невидимо. Дыма же без огня не бывает. Когда-нибудь и с этим разберемся, как разобрались со шлемом и с креслом.

– Да. Бывают же живые и разумные кресла, мотоциклы и шлемы. – Камнеломов говорил категорично, словно ломом замахивался. – И даже пауки. Почему не появиться разумному огню! Я вполне верю в такую возможность.

Говорил старший сержант разумно и интеллигентно, если можно интеллигентно ломом замахиваться. Его фамилия, помнится, меня начала смущать еще тогда, когда Коля попал ко мне во взвод. Внешне он никак не подходил к своей фамилии. Ни лица, словно бы высеченного из камня, ни рук, в которые хочется вложить лом, у старшего сержанта не было. Тогда, правда, после окончания срочной службы, только подписав свой первый контракт, Коля был еще младшим сержантом, и ко мне во взвод попал в качестве командира отделения. Через два года он стал сержантом, а еще через полгода старшим сержантом, и моим заместителем, поскольку у его предшественника на этом посту кончился срок контрактной службы, и он уехал домой в далекую Якутию. Камнеломов же при первой встрече показался мягким интеллигентным пареньком с нормальным образованием – Коля еще до службы в армии закончил автодорожный колледж, но работать по профессии не захотел. Срочная служба в спецназе ГРУ помогла ему стать настоящим бойцом, и он решил службу продолжить. Грамотные люди в спецназе тоже нужны. И не меньше тех, кто умеет хорошо драться и стрелять. Но и грамотные люди в спецназе должны иметь жесткий неуступчивый характер, и обладать умением проявить волю там, где у обычного человека ее может не хватить. Драться и стрелять при наличии характера можно научить каждого. А мягкий, почти добродушный взгляд старшего сержанта был таким же обманчивым, как и мой взгляд. Но в нужный момент он умел быть сосредоточенным и колючим. Даже в разговоре со мной. Сейчас, как я понял, старшему сержанту показалось, что я слишком легкомысленно отношусь к гуляющему дыму, хотя он может попасться нам на пути несколько раз. Я постарался своего заместителя разуверить.

– Да, вероятно, здесь ты прав, и мы не знаем, с чем можем столкнуться. При этом любая неприятность может оказаться серьезнее, чем при встрече с первым «монстром». Первому из них, пауку, мы помогли. Вторые могут это каким-то образом узнать, и воспринять, как действия, направленные против себя. Они же не зря друг с другом дрались. Старый принцип: друг моего врага – мне враг! Короче говоря, выступаем дальше. Приказ прежний! Осторожность максимальная. Ни к чему не приближаться, ничего не касаться. Звать меня! Пашинцеву предупреждение особое. Любопытство наказуемо!

Мой голос в наушниках звучал весомо и категорично.

– Пашинцев! Уловил?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, – вяло отозвался рядовой.

– Я его, в случае чего, как собачку, на поводок посажу, – пообещал младший сержант Рахметьев. – Жалко, ошейника нет. Но и веревка сгодится.

Конечно, первый номер гранатометного расчета всегда отвечает за своего второго номера. Не случайно во всех взводах нашей роты первый номер всегда – опытный контрактник, второй – солдат срочной службы. Официально это называется наставничеством. Неофициально иногда называют другими терминами, но эти термины больше придумываются всякими правозащитниками и различными материнскими комитетами, мечтающими помешать воспитанию нормальных бойцов. Не зря правозащитников к спецназу ГРУ стараются близко не подпускать. Я такие меры поддерживаю. Сам бы большинство из них расстрелял.

Едва я занял место ведущего, как на связь меня вызвал майор Ларионов.

– Корреспондент «Семьсот сорок первый». Слушаю вас, корреспондент «Сто пятнадцать».

– Власаныч, что-то я ничего от тебя не получил.

– Не успел монтаж завершить, товарищ майор. Теперь только через пару часов на следующей стоянке. На ходу у меня никак не получится.

– Много недоделал?

– Только треть сделал.

– Понял. Объемный труд получился.

– Так точно, товарищ майор, объемный. Объемный и интересный. Особенно для телевидения. Эксклюзив, так сказать. Удалось даже заснять настоящего инопланетного пилота. И получилось спасти его.

– Даже так? И где он?

– Улетел на своем скутере.

– А что сказал?

– Спасиба. – я старательно повторил акцент паука.

– И все?

– Интервью взять не получилось. Ему было не до нас. Он оживал на наших глазах, и улетел, как только ожил.

– Крупный?

– Очень.

– Кого напоминает?

– Паука-птицееда.

– Значит, не человекообразный?

– Нет. Абсолютно.

– Как же он говорит?

– Рот у него есть. И очень зубастый. Наверное, есть и язык, и связки в горле. А говорит с кавказским акцентом.

– Да. От такого поседеть можно.

– Я и поседел, – ответил я. – Но все это есть на видео. В том числе и моя седина. Я пришлю, как только закончу. Это будет, одновременно, и моим докладом о событиях.

Я напомнил, что майор не потребовал с меня доклада о том, что взвод сделал, и в какой ситуации находится.

– А сейчас мы на марше. Торопимся.

– Куда?

– Мне тут, товарищ майор, была предоставлена возможность полетать над местностью на мотоцикле. Я полетал, провел разведку – нашел четверых летчиков, и остатки банды Арсамакова. Арсамаков может попытаться захватить летчиков. Мы спешим им на выручку. Остальное потом, товарищ майор.