– Билл, – прошептала она, – посмотри на меня.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Она провела пальцем по его губам, изучая его полное страсти лицо, потом положила свой палец ему в рот и обвела вокруг языка. Найдя ее губы, Билл снова поцеловал ее; их языки сплелись в экстазе. Гейл просунула свои руки между собой и Биллом, чтобы добраться до пуговиц его рубашки. Она рванула их одну за другой, потом с трудом сняла с него мокрую рубашку.
Придавленная его тяжелым телом, Гейл оказалась прижатой к земле, она ласкала его волосатую, мускулистую грудь. К ее пальцам прилипали черные, с проседью, волоски, когда она нежно водила руками по его телу. Подавшись вперед, она быстро провела языком по одному соску, ощутила его упругость, потом кончиком своего языка прошлась по всей его груди, словно дикое животное, вылизывающее свою пару. Гейл немного оттолкнула его, пытаясь расстегнуть пряжку на ремне. Она хотела большего, она хотела всего. Никто в целом мире не мог сделать это, как Билл. Он покрывал поцелуями ее груди, потом верхнюю часть живота и пупок. Он нежно водил языком, приближаясь к заветному треугольнику между ног.
– Гейл! Билл! Где вы, ребята?
Крик Шелби отозвался в голове Гейл, словно скрежет тормозящего грузового состава. Им ничего не оставалось, как остановиться. Билл отпрянул назад, еще секунду они смотрели друг на друга, потом он схватил свою рубашку и торопливо натянул ее на себя. Гейл испуганно оглядывалась по сторонам, соображая, что будет потом.
– Гейл? Билл?
– Извини, Гейл, – пробормотал он, – прости меня.
Он посмотрел на нее виновато, повернулся и пошел. Ей потребовалась еще минута, чтобы прийти в себя.
– Да… мне пора. – Гейл, все еще не очень соображая, взяла одежду и начала одеваться.
Билл дернул лошадь за поводья, и животное отступило в сторону. Он почувствовал свою вину и зашептал что-то ласковое в ухо своего коня, у него не было привычки срывать свою досаду на животном. Услышав голос Мака, он поспешил к нему навстречу.
– Куда направляешься, Уинчестер?
Билл скользнул взглядом по Маку.
– Это не твое дело, черт возьми, Монтгомери. Кажется, ты достаточно поработал руками и головой?
Мак молча подошел ближе.
– Похоже, есть повод, чтобы поговорить о правилах поведения в походе, – добавил Билл.
Мак отвел взгляд в сторону.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Какого черта ты не понимаешь? Ты не так уж молод, чтобы разыгрывать из себя овечку, – или продолжай дальше свое аморальное поведение, или мы заканчиваем маршрут.
Мак выдержал его взгляд.
– Тебе бы очень этого хотелось, правда? Заодно и ты смог бы прекратить свои нелегкие отношения с мисс Мартин.
Билл проигнорировал вызов.
– Послушай, я не позволял себе ничего до сегодняшнего утра. Теперь, когда нет двух ковбоев и других туристов, нас осталось только четверо. Зачем создавать проблему?
– Затем, что у нас конкретные обязательства не заводить амуры с туристками. И ты знаешь это.
Мак пристально смотрел на Билла.
– Что не так – выкладывай.
Билл засопел и уставился куда-то вдаль, в направлении горной реки, где совсем недавно он опять так глупо себя вел. Почему он, проклятие, нарушал свое незыблемое правило? Вот что донимало. Или что-нибудь еще?
– Да иди ты.
– О, правильно. Я забыл, ты всегда такой любезный.
Билл сурово посмотрел на Мака:
– Не вмешивайся. Это тебя не касается.
– Правильно.
– Мне не нужны твои советы.
– Снова правильно, – продолжал Мак.
– Я сам разберусь.
– И вполне достойно, я бы добавил.
– Я тут недалеко съезжу, вернусь до темноты. – Билл окинул Мака мрачным взглядом.
Мак не отвел глаз.
– Ты ее любишь, Билл? Да?
– Люблю? Да ты спятил.
Не хватало еще, чтобы кто-нибудь, пусть даже Мак, догадывался. В самом деле, он мог признать, что никогда так не был увлечен. И кажется, он опять позволил себе лишнее. Он был очень недоволен собой. И он задавал себе вопрос: как будет вести себя Гейл, когда придет пора возвращаться домой?
Глава 7
– Так ты хорошо провела день? – тихо спросила Шелби.
Гейл мешала жаркое в кастрюле на плите. Мак был снаружи и занимался скотом. Гейл понятия не имела, куда ушел Билл, но она знала, что его лошади тоже не было. У нее не было настроения вести светские беседы. Однако Шелби могла свести с ума.
Гейл молча взглянула на нее и отошла. Шелби приблизилась.
– Гейл, ты можешь довериться мне. – Она подсела к ней. Гейл, не торопясь, намазывала толстые куски хлеба маслом для тостов. – Поделишься со мной подробностями? Мак сказал, что Билл сильно злится, это видно. Я всегда чувствую, когда что-то происходит. Что-то случилось, правда? Э… я имею в виду… мы помешали чему-то, не так ли? – Шелби невинно заморгала.
Гейл взглянула с укором. Ей не хотелось откровенничать. Если она не станет распространяться, ну, тогда этого и в самом деле не было. Ей хотелось обмануть себя. Хотя она понимала, что это невозможно, и об этом помнили ее губы, ее грудь, все ее тело.
– Так вы нашли какие-нибудь большие кости, Шелби?
– Одну, – с готовностью затараторила Шелби, – Мак сказал, что она слишком большая, может, и человека, довольно редкая, может, и доисторическая.
Шелби всем своим видом показывала, что очень заинтересована разговором.
– Какой-то первобытный двуногий хомо сапиенс, может быть, даже «бигфут». Ты знаешь, его, бывает, находят на раскопках археологи.
– Да, точно, это был двуногий, – пробормотала Гейл и отвернулась, чтобы засунуть тосты в горячую духовку. Она старалась не смотреть на Шелби. – Мак такой романтик. Ты видела горные цветы, которые он нарвал мне сегодня?
– Как я могла не видеть, ты махала ими весь день, – вспомнила Гейл.
– Держу пари, Билл – почти как он. Ты знаешь, они с Маком были друзьями с раннего возраста. Если бы ты только послушала, как они разговаривают. Так здорово слушать Мака. Билл тоже клевый парень.
Гейл хотелось зажать уши. Ей не нужно было выслушивать, какой прекрасный Билл. Все, что ей нужно было знать о Билле, она знала. Билл точно был классный парень, а с хорошими парнями всегда тяжело расставаться. Шелби продолжала болтать. Гейл едва понимала ее. Ее больше не занимали новости их походной жизни, а какой замечательный был Мак – это тоже было неинтересно. Но Шелби будто заклинило.
– Да, Мак – стоящий мужик, и они с Биллом…
Гейл бросила на нее многозначительный взгляд:
