— Я также твердо знаю, чего я не люблю, — не обратив внимания на его замечание, продолжала она.
Мадж многозначительно посмотрела на Кэйла, но он выдержал ее взгляд, понимая, что она сейчас чувствует.
— Я не люблю, когда мне диктуют, что я должна делать, — сказала она, смерив каждого из братьев насмешливым взглядом. — И что мне не нравится больше всего, так это полная неизвестность в отношении моего настоящего имени и домашнего адреса, — добавила она.
Она посмотрела на Бена.
— Вот все, что я знаю. Должна заметить, что я еще очень не люблю, когда вмешиваются в мою жизнь.
В холодном взгляде Бена она уловила нечто, напоминающее вынужденное уважение.
— Все как есть, — подвел Бен итог ее исповеди.
Она облегченно вздохнула и улыбнулась ему.
— Да, все как есть, — повторила она.
Кэйл и Дрю обменялись многозначительными взглядами.
— Вы кое-что забыли, — сказал ей Кэйл.
— Что же? — спросила она. У Кэйла и Дрю был вид заправских заговорщиков.
— Вашу вспыльчивость, — сказал Кэйл, глядя на нее своими небесно-голубыми глазами.
— Вот именно, — добавил Дрю, покачав головой.
— Ну, если только чуть-чуть, — поспешил сказать Бен и подмигнул ей.
— Бен, так ты считаешь, что того, что рассказала о себе Мадж, недостаточно, чтобы начать поиск?
Как я сам не догадался! — сказал Кэйл, прищелкнув пальцами.
Убедившись, что возникшая было натянутость исчезла, Мадж начала убирать со стола. Братья Перри встали, громыхая стульями. Дрю и Бен ушли, сказав, что хотят посмотреть, что нового смастерил Кэйл в своем доме, оставив его и Мадж одних для выяснения отношений.
— О, бегут, как крысы с тонущего корабля, бросил им вдогонку Кэйл.
— Я должна извиниться, — сказала она, собирая серебряные столовые приборы. — Я и не заметила, как меня будто прорвало!
Он обошел стол, взял у нее приборы и поместил их шкаф, затем вернутся, положил ей руки на плечи и повернул к себе лицом. От проделал это с такой нежностью, что у Мадж потеплело на душе.
Этот мужчина становился очень опасным! Не только по отношению к ее чувствам, но и к ее новому основному принципу жизни — ни от кого не зависеть, не быть игрушкой в чужих руках.
Одна из обольстительных улыбочек Кэйла уже играла в уголках его рта и отрицательно действовала на ее стремление к независимости и самостоятельности.
— Успокойтесь, Мадж. Я, как никто другой, понимаю ваше состояние. — Его руки стали медленно продвигаться по ее плечам к шее. — Если бы Бен и Дрю оказались в вашем положении, они тоже не смогли бы скрыть свое раздражение.
Его голубые глаза потемнели, в них горело желание, которое передалось и ей.
— Кстати, — начал он, — ведь мы с вами уже решили, что одна вы помочь себе не сможете.
— Не смогу?
— Нет, — сказал он. — Несмотря на то что у вас есть особая примета — замечательно красивые волосы.
Собрав всю свою волю в кулак, Мадж отступила на шаг, надеясь стряхнуть с себя колдовские чары Кэйла. Когда она подняла со стола стопку тарелок, руки у нее дрожали, голова кружилась, пол уходил из-под ног.
Но его понимающая улыбка доказала ей, что от него не ускользнула эта маленькая хитрость и ей не удастся освободиться от притягательной магии его обаяния. Его ласки, объятия, голос, его внимательный взгляд — все, приводило ее в неописуемое волнение.
Мадж так решительно протянула ему стопку тарелок, что у него не оставалось выбора — или он их берет, или тарелки падают на пол. Она резко повернулась и направилась на кухню, остановившись у арки. Взглянув на него через плечо, она, как ей казалось, испепелила его своим горящим взглядом грешницы.
— Кэйл, — шепотом позвала она его.
Ее хитрость удалась.
— Да? — спросил он со смешанным чувством опасения и удивления.
Она нетерпеливо облизала пересохшие от волнения губы.
— Еще неизвестно, это естественный цвет моих волос или я их перекрасила.
Кэйл чуть не выронил грязные тарелки из рук, когда до него дошел смысл ее слов. Он машинально прижал тарелки к груди и выругался, увидев, что испачкал свою футболку.
— Милая девушка, не надо меня обманывать.
Предупреждение было произнесено таким проникновенным голосом, что Мадж мгновенно забыла о своем решении быть осмотрительной и осторожной.
Она рассмеялась, нисколько не сомневаясь, что. играет с огнем, но пламя желания разгоралось все сильнее и сильнее и вот уже охватило всю ее целиком, отрезав путь к отступлению.
— Не боитесь играть в эту игру?
Хитрая улыбка, осветившая его красивое лицо, должна была бы отпугнуть Мадж, но вместо того, чтобы спасаться бегством, она не спеша направилась к нему.
— Если уж я начинаю играть, то играю до победы, — негромко проговорила она, смело глядя ему в голубые глаза.
Он рассмеялся, и от его смеха у нее потеплело на душе. Поставив тарелки на стол, он повернулся и снял с себя грязную футболку, обнажив свой загорелый мускулистый торс.
Ей так захотелось его ласкать и целовать, что она с трудом удержалась. Пока она размышляла над уместностью своего порыва, он отбросил футболку и подошел к ней. Схватив ее за талию, Кэйл повернул ее лицом к себе и, навалившись на нее всем своим весом, прижал к холодильнику.
— Я начинаю первым, — прошептал он ей на ухо, и не собираюсь проигрывать.
Он стал покрывать ее лицо поцелуями, и она, не в силах противиться ему, задрожала в его объятиях.
— Интересно, кто теперь из нас обманывает другого? — выбрав удобный момент, прошептала она. Вы не даете мне подумать!
— Я не хочу, чтобы вы думали, я хочу, чтобы вы чувствовали, — тихим проникновенным голосом сказал он.
Он прижался губами к ее губам, и ей стало трудно дышать. Это было не легкое и нежное прикосновение, как прежде, а до боли крепкий и пылкий поцелуй.
Но поцелуй завершился быстрее, чем она ожидала. Кэйл слегка откинул голову назад, чтобы лучше видеть ее лицо.
О чем она только думает! Кэйл Перри слишком горяч и красив, чтобы устоять перед его обаянием и потерять голову. Не хватало, чтобы она очертя голову бросилась ему на шею и забыла обо всем на свете!
Она ловко выскользнула из его объятий.
— Кэйл, вы легко решаете кроссворды? — спросила она, надеясь закончить игру в свою пользу. Не важно, что у него комплекс самопожертвования и врожденная утонченность, она ни секунды не сомневалась, что ей легче жить с разбитым сердцем, чем признаться, что ведет себя совершенно безрассудно.
— А что? — осторожно спросил он через плечо, упираясь обеими руками в холодильник, словно нуждаясь в поддержке.
