– Даже если она не является его женой, – презрительно фыркнула герцогиня.
Поднявшись, она принялась складывать свое шитье, что служило сигналом остальным делать то же самое.
– Особенно если она не является его женой, – резко ответил герцог.
Не поднимая головы, Мадж поспешила за остальными, едва не наскочив на леди Мэри, остановившуюся в дверях.
– Я забыла образец вышивки, – сказала девочка, собираясь вернуться.
Мадж посмотрела через плечо на герцога. Он казался таким одиноким, стоя среди оставленных табуретов и разбросанных подушек.
Под ее взглядом он опустился на единственный стул, который перед этим был занят его супругой. Ссутулившись, герцог устремил взор за окно на промерзший заснеженный сад. Букингем издал негромкий звук, свидетельствующий о том, что он о чем-то размышляет.
– Я принесу его, – сказала Мадж леди Мэри, – а вы идите за матерью, она будет вас ждать.
Мадж робко направилась к герцогу Букингему, но ее настороженность уменьшилась по мере того, как она к нему приближалась. В конце концов, он просто мужчина, к тому же грустный и, пожалуй, одинокий. Вместо того чтобы взять образец, оставленный на полу среди подушек, Мадж прикоснулась к его бархатному рукаву.
Букингем перевел на нее взгляд, такой пронзительный, что у девушки перехватило дыхание. Одним стремительным движением он обхватил ее за талию и притянул к себе на колени, а затем впился поцелуем в ее губы.
Лобзание длилось бесконечно. Поначалу оно напугало Мадж, но потом превратилось во что-то чудесное. Почувствовав, что девушка отвечает ему, герцог, тихо засмеявшись, сполз вместе с ней на пол, расположившись среди подушек. Прежде чем она успела что-либо сообразить, он задрал ее юбки и проник в ее тело.
Мадж тревожно вскрикнула, лишаясь девственности, но боль быстро утихла, уступая место приятным ощущениям. Потом она жалела только о том, что все закончилось слишком быстро.
Герцог сперва расправил свою одежду, после чего привел в порядок Мадж и помог ей подняться на ноги. Затем он игриво хлопнул девушку по заду и, уходя с галереи, приказал ей поскорее возвращаться к выполнению своих обязанностей, пока ее не хватились.
Мадж разочарованно проводила его взглядом. Он мог задержаться хотя бы чуть-чуть. Или удостоить ее похвалой. Девушка глубоко вздохнула. А чего она ждала?
Ее беспокоило то, что она только что вступила в близость с мужем своей госпожи. Впрочем, беспокойство было не слишком сильным, тем более что герцогиня отказалась выполнять супружеские обязанности во время Великого поста. Мужчины высоко ценят радости плоти, это всем известно. Они нуждаются в женском теле, особенно когда отягощены серьезными раздумьями. «Герцог вскоре поймет, что я ему нужна, – сказала себе Мадж, подбирая образец вышивки леди Мэри. – А со временем я дождусь от него взаимности».
14
Дворец в Гринвиче, 1 мая 1510 года
Леди Анна перевернулась в постели на бок и, сонно моргая, взглянула на мужа. Слуга одел Джорджа в белый атлас. В одной руке он держал позолоченный лук, а колчан со стрелами с золотисто-белым оперением накинул на плечо.
– Собираетесь стрелять по цветам? – спросила Анна.
Джордж рассмеялся.
– Не удивлюсь, если его величество так и поступит. Он любит демонстрировать свою меткость.
– Сегодня Майский праздник[12]. Нужно идти в лес, собирать майские цветы и срезать ветви с листвой. Не понимаю, зачем при этом может понадобиться оружие.
Зевая, Анна наблюдала за тем, как Джордж в последний раз осмотрел свое снаряжение, чтобы удостовериться, что ничего не забыто. Потом он вернулся к кровати – поцеловать на прощание жену.
– Ты будешь ждать нашего возвращения в саду? – спросил он у нее.
– Там все будут, – уверила она его.
Как только Джордж ушел, Анна натянула одеяло на голову, и ее вновь одолела дремота. Не было причин вставать на рассвете только потому, что Джордж уже на ногах. Сегодня она не должна находиться при королеве.
Екатерина Арагонская уже, вне всяких сомнений, слушает мессу. Прошло всего несколько месяцев после ее неудачных родов, но она снова была беременна. Анна горячо желала, чтобы его величество на этот раз проявил достаточно благоразумия и не вовлекал супругу в свои шумные увеселения. Анна сочла добрым знаком то, что король не стал настаивать на участии дам в нынешнем утреннем походе в лес. Надеясь, что никого не настигнет шальная стрела, Анна отогнала от себя связанные с этим тревожные мысли и погрузилась в сон, не сомневаясь, что Мериэл разбудит ее заблаговременно, чтобы она успела одеться.
Спустя три часа Анна сидела на скамье в саду, где уже стояло майское дерево[13], и слушала музыку слепого королевского лирника. Король Генрих и его свита еще не вернулись. Рядом с Анной сидела ее сестра, тут же стоял и их брат, герцог. Второй брат, Генри, был с королем.
Анна улыбнулась своим мыслям. Помимо прощения всех грехов, истинных и мнимых, его величество пожаловал ее брату титул графа Уилтшира. Эдвард, хотя и радовался возвышению своего родственника при дворе, был не вполне доволен таким поворотом событий. Он бы предпочел получить в дар очередной земельный надел или, возможно, прибыльное опекунство.
– Что нового в Блэчингли? – спросила Анна.
Элеонор, жена герцога, с большей частью челяди сейчас находилась в своем родовом имении в графстве Сюррей, что недалеко от Лондона, и герцог мог периодически ее там навещать.
– Перестройка идет полным ходом, – ответил Эдвард.
Анну не удивило то, что на первом месте у него стояло благоустройство дома. Уже была пристроена длинная зимняя галерея. С самого начала Букингем стал вникать во все нюансы строительства. Однако Анна была застигнута врасплох, когда он достал из камзола чертеж и развернул его перед сестрами, чтобы они смогли оценить план внутреннего двора.
– В начале следующего года думаю начать реконструкцию замка Торнбери, – сказал герцог. – Над воротами будет надпись, сообщающая о том, кто выстроил такой роскошный дворец.
– Только не говорите мне, что собираетесь перечислить там имена всех плотников и каменщиков! – воскликнула Анна.
Замок Торнбери в Глостершире был их родовым гнездом. Она жила в нем до первого замужества, а также после того, как овдовела.
Эдвард пропустил ее слова мимо ушей.
– И о чем будет гласить эта надпись? – спросила Элизабет, всегда с большой готовностью поощрявшая стремление брата хвастаться собственными достижениями.
– «Эти ворота заложил в год 1511 от Рождества Господа нашего, во второй год царствования короля Генриха Восьмого я, Эдвард, герцог Букингем, граф Херефорд, Стаффорд и Нортгемптон».
