Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Римлянам действительно многому пришлось поучиться у кельтских всадников. Павсаний упоминает как образец кавалерийских навыков кельтов понятие «trimarcisia», буквально отряд из «трех конников», то есть вождь или аристократ в сопровождении двух дружинников. Этому также находятся параллели в ранних текстах. Прекрасный пример (с сильной мифологической окраской) встречается в старинной саге «Togail Bruidne Da Derga» («Разрушение дома Да Дерга»). В один из решающих моментов драмы король Конайре видит «трех Красных» (na trì Deirg). Это трое мужчин с красными волосами, одетые сплошь в красное и едущие на рыжих лошадях. Нечеловеческая природа этих троих всадников полностью проявляется в ту минуту, когда сын Конайре, отчаявшись догнать их, слышит: «Устали наши кони – то кони Донна Десскорах из сидов. Хоть мы и живы, все же мертвы»[33]. Красный был цветом, который ассоциировался с битвой и с кельтскими божествами войны. Страбон пишет: «Хотя все галаты по натуре воинственный народ, все же они более искусные всадники, чем пехотинцы, и лучшая часть конницы у римлян состоит из этого племени».
Рис. 26. Колонна с 12 рельефами, изображающими лица (все без ртов) из святилища в Антремоне (департамент Буш-дю-Рон, Франция).
Что касается поведения кельтов в самой битве, они брали с собой отрубленные головы врагов в качестве трофеев своего триумфа. Эта практика также играла глубокую религиозную роль в повседневной жизни кельтов и была связана со многими суевериями. Можно привести один-два примера такой практики. Головы часто выставлялись в святилищах кельтов, и их приносили в жертву богам. В великом каменном храме в Рокепертюзе (департамент Буш-дю-Рон), как и в других святилищах, в стенах были специальные ниши для черепов, куда можно было поставить отрубленные человеческие головы; во многих храмах были как изображения отрубленных голов, так и настоящие черепа. Великолепная каменная колонна в Антремоне была покрыта схематическими головами в странном порядке (рис. 26). Диодор Сицилийский пишет о практике обезглавливания врага: «Убитым врагам они отрубают головы и вешают их на шеи своих коней, а окровавленные доспехи врагов передают слугам и увозят военную добычу, распевая боевые песни и победный гимн. Лучшую часть добычи они прибивают к стене своего дома, как, бывает, поступают с добычей охотники. Головы наиболее выдающихся из врагов они бальзамируют кедровым маслом и бережно хранят в ларцах, показывая затем гостям и похваляясь тем, что или кто-то из предков, или их отцы, или сами они не приняли предлагаемого за ту или иную голову выкупа. Говорят также, что некоторые из них гордятся тем, что не приняли за такую голову золота, равного ей по весу, являя тем самым некое варварское великодушие не потому, что благородно не продавать доказательства своей доблести, но потому, что враждовать с соплеменниками погибшего – зверство».
Этот боевой обычай постоянно встречается в древних текстах, как и религиозное почитание головы. Типичная сцена описана в «Похищении быка из Куальнге», где вообще часто говорится об охоте за головами. Кухулин убил двух сыновей Неры и их колесничих и отрубил им головы. Медб посылает Кормака Коннлогнеса, чтобы посмотреть, что происходит у брода: «…Когда он подошел к нему, увидел лишь сучковатый ствол с четырьмя головами, стоящий в потоке, стекающую по нему кровь, следы колесниц да одинокого воина, уходившего к востоку».
Во время своего самого первого похода в качестве будущего героя, описанного в «Похищении», юный Кухулин также рубит головы. Он обезглавливает трех сыновей Нехты Скене. Когда он возвращается в диком ликовании в крепость Эмайн Маха, женщина, смотрящая на дорогу, видит его и говорит: «Вижу одинокого воина на колеснице… чей страшен воистину облик. Окровавленные головы своих врагов везет он на колеснице». Когда в той же саге он встречается с Ферку Лоингсехом и его дружинниками, мы читаем: «На том они и порешили и немедля выступили против Кухулина, а разыскав его, не уговорились о честном поединке и всей дюжиной бросились в бой. Сошелся с врагами Кухулин и, одолев их, срубил у всех головы. В землю вкопал он двенадцать камней и на каждый водрузил голову воина. С той поры и зовется то место, где сложил голову Ферку Лоингсех, Киннит Ферхон, то есть Киннайт Ферхон[34]».
Этот пассаж не только демонстрирует сложный ритуал обезглавливания и показа голов, но в него включено и понятие «fír fer» – кодекс поведения в битве, нарушать который считалось бесчестным. Римляне явно не сочувствовали повсеместному кельтскому обычаю обезглавливать врага и считали его, как и человеческие жертвоприношения и другие подобные обычаи, подлым и варварским по сути.
Поведение в бою, сказания и предания
У античных авторов встречаются различные упоминания о том, как кельты вели себя в бою. Очевидно, они были храбры до безрассудства, бесстрашны и дики. Недостаток эффективной организации и выносливости в группе постоянно мешал им закрепить победу и консолидировать свои завоевания. Источники во многом подтверждают то, что античные писатели говорили о поведении кельтов в битве и их организации. Полибий, например, отмечает: «Таков был исход войны с кельтами. Ни одна из описываемых историками войн не сравнится с этой по безумной отваге сражающихся, по количеству битв, по множеству участвовавших в них и убитых; зато она может считаться совершенно ничтожною в отношении задуманных планов, по нерассудительности в отдельных предприятиях, ибо галаты не в большинстве случаев только, но во всем и везде руководствовались страстью, а не рассудком».
Подобное происходило в ходе всей древней истории кельтов. Ссоры, вызванные, как это и должно было быть, постоянным употреблением алкоголя, разражались в ходе пиров и праздников. Начинались сражения и поединки между героями; одно племя сражалось с другим, а то и члены одного племени обращались друг против друга. Само «Похищение быка из Куальнге», великий и легендарный угон скота, якобы началось изначально из-за горячей ссоры между Айлилем и Медб – королем и королевой Коннахта; это привело в конце концов к ожесточенной войне между провинциями Коннахт и Ульстер. Война, начавшаяся в результате пьяной несдержанности, привела к оскорблениям и угрозам со стороны послов, посланных Медб с тем, чтобы одолжить быка в Куальнге в провинции Ульстер, владельцем которого был Дайре.
Этот эпизод живо описан в саге: Мак Рот, главный посол, добился обещания, что бык будет одолжен коннахтцам. Начинается пир: «Приняли их тогда в доме и, постелив свежей соломы да тростника на пол, подали гонцам лучшее угощение и вволю питья, так что вскоре они захмелели». У послов завязывается разговор весьма нескромного свойства, и в конце концов один из них заявляет: «По мне, не речам бы, а крови литься из уст, что промолвили это, ибо то, что отдал он добром, мы отняли бы силой». Слуга Дайре подслушал эти слова и, взбешенный, пошел к своему хозяину. Дайре немедленно отказывается от своего обещания и говорит: «Клянусь же богами, которых я чту, – молвил в ответ Дайре, – что, пока не захватят они его силой, добром уж никак не получат!» Получив на следующий день отказ на просьбу передать ему быка, Мак Рот весьма удивлен и говорит Дайре: «Что б ни болтали гонцы, отведав твоих угощений и выпив вина, не должно их слушать». Однако Дайре не устраивают такие оправдания. Начинается война. Наверное, это была типичная кельтская ситуация со всеми ее неизбежными результатами. Многие легенды в древней литературе основываются на тех же самых мотивах, то есть праздник, перепой и в результате – драка с последующим кровопролитием, в которой в конце концов принимает участие все племя. Это подтверждает и Диодор Сицилийский, который говорит, что у кельтов на пиру «в обычае… начинать при случае словесные споры, а затем вызывать друг друга на единоборство, не придавая никакого значения смерти». В саге «Пир Брикрена» ссоры и драки также начинаются на пиру.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
