После долгих раздумий Сиум решил пока не сообщать о торпедах. Это была тайна, которую делил с «Саратовом» только он один, и ему хотелось ее сохранить. Он собрался было и вовсе промолчать, но отказался от этой мысли, вовремя сообразив, что жар от газовых резаков и лазеров может вызвать взрыв и привести к массовой гибели людей на верфях.
С мостика уже был виден почерневший от воды свайный мол. «Константин» и «Афина» укоротили швартовы и плыли бок о бок. Два других буксира совершали маневр, чтобы встать в хвосте конвоя. Сиум почувствовал, как по его телу разливается тоска большого корабля.
* * *
Во время маневра Пупаракис не проронил ни слова. Он сходил к «ягуару» за биноклем, который висел теперь у него на животе.
Макс и не помышлял о продолжении разговора. Вместе со всеми он не отрывал глаз от только что вошедшего в фарватер «Саратова». Зрелище лишило его дара речи. Было слышно только, как ворчат буксиры с побелевшими от слюны форштевнями, втаскивающие мастодонта в его стойло.
В ослепительном свете корабль скользил по воде с величавой медлительностью. Легкая пена трепетала на его округлых бортах. Не обращая внимания на буксиры, сотни морских птиц сопровождали его множеством крыльев, но без тех криков, с которыми они обычно эскортировали рыболовецкие суда.
Окруженный молчанием птиц, встречаемый безмолвием людей, «Саратов» подходил все ближе. Серебряные водовороты расходились от его черной морды. Он был похож на огромного кита, доверчиво позволившего себя пленить, и вот теперь плыл, величественный и тихий, навстречу своим палачам.
Со всех кварталов порта сбежались люди и столпились на причале. Стариков пропускали в первые ряды, детей поднимали на плечи. Однако толпа молчала: не было слышно ни криков, ни шепота.
На полпути к берегу нарушилось равновесие между усилиями тянущих и толкающих буксиров. Нос лодки слегка сместился влево, затем раздался протяжный скрежет, перекрывший шум моторов. Все поняли, что киль «Саратова» скребет по каменистому дну. Скорбный стон стали был невыносим. Люди затыкали уши, закрывали глаза.
— Черт побери! — закричал Пупаракис. — Они посадят его на мель!
Двигатели «Константина» и «Афины» ревели во всю мощь, пытаясь вернуть корабль на прежнюю ось. Раздалось еще несколько глухих ударов, затем безучастная ко всему лодка вновь приняла правильное положение.
Некоторые уже представляли себе рубец, оставшийся на брюхе «Саратова» в результате этой оплошности, отчего испытывали нечто вроде сострадания. Конечно, всем была известна участь, уготованная этому большому кораблю, который очень скоро будет разрезан на части и отправлен на переплавку. Но, может быть, именно неизбежность этого и наполняла их грустью и благоговением.
— Ну где и когда вы желаете встретиться? — раздраженно спросил Пупаракис.
Макс с трудом оторвал взгляд от «Саратова».
— Как вам будет угодно, — ответил он.
— Мне все равно. Вы можете повидаться с ней у меня, или она может прийти к вам. Решайте, у меня нет больше времени.
— Как вы, вероятно, заметили, мне трудно передвигаться. Я предпочел бы, чтобы она пришла ко мне на улицу Салин, дом пятнадцать.
— Хорошо. Я отвезу ее туда завтра вечером. У вас все?
— Эта подводная лодка, — сказал Макс, — это что-то фантастическое. Можно было бы поставить ее на причале и открыть для посещений. Это внесло бы некоторое оживление в жизнь порта.
— Я скажу вам, что сделают с этой развалиной. Вначале с нее сдерут шкуру, лист за листом, затем размозжат кости и распилят ее на мелкие кусочки. Ничего от нее не останется, кроме листового железа и брусков металла, которыми можно будет наполнить две тысячи грузовиков. Никто и ничто не сможет этому помешать.
Он развернулся, сел с двумя своими узбеками в «ягуар», и машина рванула с места по направлению к верфям.
— Что если нам всем пойти перекусить в «Медузу»? — предложил Жиль.
— «Медуза» закрыта, — отозвался Тон, — и слабо верится, что она когда-нибудь откроется.
В этот момент Саратов как раз поравнялся с ними, и они подошли к краю причала. На носу виднелись полустертые буквы: «СССР». Тучи птиц продолжали кружиться вокруг лопастей. С высоты утопавшей в солнечных лучах рубки люди, чьи фигурки казались совсем крошечными, приветливо махали им руками.
Они двигались вслед за подводной лодкой до места ее швартовки у причала верфи. Неподвижным «Саратов» казался еще огромнее. Вода под его чудовищной массой в одночасье потемнела, по стальной морде струились все слезы моря.
[Часть вторая]
[8]
Увы, «девушка под фонарем» так никогда и не отправилась на улицу Салин. На следующее после прибытия «Саратова» утро жандармы наводнили парк и виллу грека. С Ким были в высшей степени предупредительны, когда уводили, чтобы вернуть родным.
Макс спрашивал себя, не проболтался ли, польстившись на вознаграждение, кто-нибудь из тех, кто сопровождал его на причале. Но поскольку все продолжали жить в нищете, он оставил свои подозрения.
Возле маленькой беседки жандармы случайно наткнулись на прямоугольник свежевскопанной земли. Стали рыть и нашли расчлененное тело молодого татарина.
Арестованный в кабинете верфи Пупаракис проследовал в наручниках мимо своих рабочих и мастеров.
Арест грека произвел большое волнение в маленьком порту. Незамедлительно созванный муниципальный совет пришел в ужас от возможности остановки верфей. Не сегодня завтра около сотни рабочих-иммигрантов и с десяток коренных жителей останутся без работы, что добавит нужды и без того уже обнищавшему городу. В ходе короткой процедуры мэру разрешили назначить официального наблюдателя за работой верфей.
Как только Макс избавился от своих гипсовых повязок, он был принят в совете. Он представил на рассмотрение идею о превращении лодки в туристическую достопримечательность и привел убедительные аргументы. Демонстрируя газетные вырезки, он настаивал на интересе публики к большим кораблям. От Антверпена до Руана старые парусники притягивали к себе толпы народа. Да и другие суда, превращенные в музеи, приносили доход в разных портах мира. Макс уверял, что помимо нескольких уцелевших в великих войнах кораблей публика охотно посещает дракары, шебеки, габары, урки… Вдохновленный музыкой этих слов, он приподымался на цыпочках и разворачивался во всю ширь, словно парус на бизань-мачте.
По его сведениям, в Европе не было ни одного открытого для публики подводного корабля таких гигантских размеров как «Саратов», что, несомненно, должно привлечь отдыхающих. Этот аттракцион обеспечит занятость многим сезонным рабочим и даст новый импульс местной торговле. Город не мог похвастаться ни своим пляжем, ни своей кухней, ни какими-нибудь историческими памятниками. Теперь у него будет хотя бы своя подводная лодка, к тому же подобная достопримечательность вполне соответствовала бы дурной репутации Сан-Франсуа-ле-Моля. Можно было бы продавать серии почтовых открыток с изображением «Саратова», его уменьшенные модели для детей, барометры в форме перископа и все те мелкие вещички из гипса или латуни, перед которыми не могут устоять туристы. Художественные ремесла развивались бы вокруг порта. И Сан-Франсуа-ле-Моль вышел бы тогда из череды своих бед.
