— Конечно, Ларри, — ответил Борис, бодро кивая. — Для чего же еще существуют друзья?
— Не знаю, как тебя и отблагодарить, товарищ! — честно признался я.
— Сейчас я тебе объясню! — И продюсер величественным жестом, достойным Великого князя, подозвал к себе бармена. При этом он вытянул указательный палец чуть не на четверть дюйма. — Я хотел бы познакомить вас с моим другом, мистером Бейкером, — торжественно провозгласил Борис, обратившись к нему. — Если в конце недели вы представите ему все мои расходы — вместо того, чтобы приплюсовать их к счету, он заплатит вам наличными и, вне всякого сомнения, присоединит к сумме щедрые чаевые. — Борис ободряюще улыбнулся мне. — Не так ли, мистер Бейкер, мой добрый друг?
— Чертов шантаж, и ты это знаешь! — Я был почти в шоке, но делать было нечего. — Да, мистер Сливка, вы совершенно правы!
— Считая с этой минуты и до самого конца недели, — обстоятельно наставлял Борис бармена. — Наливайте мою выпивку в стакан большего размера, ну а количество ее можете увеличить раза в три.
— Да сэр! — бодро отвечал бармен.
— В твоей русской душе садистские потребности как-то органично сочетаются с мазохистскими! — взвыл я.
— Тебя это раздражает, Ларри? — Его глаза усталого сенбернара заглянули мне прямо в душу, медленно наполняясь кровавыми слезами. — А я-то надеялся, что ты станешь гордиться, узнав, как многому я научился здесь, в Америке. Ведь у вас это называется дружбой, разве не так?
— Только меня сюда не приплетай, ты, осколок забытого режима! — заявил я убийственным тоном. — Позволить тебе купаться в выпивке целую неделю — более чем солидная плата за один только никому не нужный маленький адресочек!
— Я даже не смел и мечтать о такой прекрасной дружбе, как наша, — с повлажневшими глазами растроганно, прошептал он. — Моя русская меланхолия вынуждает меня заливаться слезами всякий раз, как только я об этом подумаю. Но я не должен плакать в таком месте, а то другие этого не поймут. Что мне делать, чтобы сдерживать себя, мой самый дорогой друг?
— Ты мог бы...
— Уже знаю! — перебил меня продюсер. — Бармен! Тройной мартини!
* * *
Добраться до заветного дома удалось примерно к четырем часам пополудни — Борис притащил адрес сразу после обеда. Выведя свой автомобиль из гаража на Второй авеню, я через некоторое время углубился в самое сердце округа Вестчестер. Деревенский пейзаж лежал под слоем снега примерно сантиметра в три и потому казался поистине прекрасным; кроме всего прочего, снег только подчеркивал уединение, в котором стоял дом. Мне пришлось проехать примерно три мили от ближайшего маленького городка по настоящей грунтовой дороге. Снег покрывал ее сплошь, как и все остальное, потому большую часть пути я не был уверен, что не сбился с заветной колеи и что машина моя не несется через деревенские поля прямиком к чьей-нибудь прочной изгороди.
Настоящая крепость, как сказал Эдди лейтенанту, и это оказалось весьма точным описанием. Вдали темнела электрифицированная ограда, являющая собой резкий контраст окружающим белым полям, и поэтому на расстоянии дом более смахивал на тюрьму, нежели на человеческое жилище.
Я остановил машину в паре футов от запертых ворот и нетерпеливо нажал на клаксон. Через некоторое время на сцене появился персонаж довольно грубого вида, обряженный в синюю униформу, и хмуро уставился на меня.
— Откройте! — Мой голос звучал требовательно. — Я тороплюсь!
— Неужели? — Человек в синей униформе в свою очередь внимательно оглядел меня. — А кто вы, собственно, такой?
— Ларри Бейкер, главный сценарист в Сэквилл-шоу, — убийственно-бодрым тоном отрекомендовался я. — Эдди сегодня вечером занят на репетиции похорон +++++ Фуе, поэтому не смог явиться сюда лично и, соответственно, послал меня. Я привез сообщение для его жены, и Эдди торопил, говоря, что это по-настоящему срочно!
— Неужели? — пробормотал человек нерешительно. — Полагаю, вы можете проехать, мистер Бейкер. Я позвоню в дом и сообщу о вашем прибытии.
Пару секунд спустя ворота отворились и я въехал во владения Эдди. Вблизи дом выглядел просто огромным и более всего походил на современный лабиринт, с многочисленными фасадами из зеркального стекла и бетона, расположенными на четырех или даже пяти разных уровнях. Стоило мне ступить на застекленное парадное крыльцо, как меня обдало волной теплого воздуха. Затем отворилась входная дверь и исполненный чувства собственного достоинства дворецкий важно склонил передо мной голову.
— Добрый вечер, сэр. — Его акцент был настолько британским, что это казалось просто невероятным. На мгновение я даже подумал, что он меня разыгрывает. — Могу ли я взять ваше пальто?
— Благодарю. — Я вступил в просторную прихожую, и дверь с тихим свистом затворилась за мной. — Как это делается? — весьма нервно поинтересовался я.
— Фотоэлемент, сэр, — тактично объяснил дворецкий. — Когда кто-то поднимается на парадное крыльцо, он обязательно пересекает луч света, благодаря чему в доме раздается сигнал предупреждения и автоматически начинается подача теплого воздуха. Таким образом, когда парадная дверь открыта, мы избавлены от холодных сквозняков. Когда посетитель входит в дом, он пересекает другой световой луч, вызывая к жизни систему, которая несколькими секундами позже автоматически закрывает дверь.
— Явно производит впечатление! — сдержанно заметил я.
— Да, сэр, — слегка кивнул дворецкий. — В самом деле.
Ожидая, пока он пристроит мое пальто, я неожиданно понял, что уже несколько минут слушаю струнный квартет, исполняющий “Шорохи весны”. Неужели Эдди еще и музыкантов нанял?
— Итак, сэр, — заметил в этот момент дворецкий. — Не угодно ли следовать за мной?
— Откуда эта музыка? — спросил я, вертя головой. — Звучит так, словно вы замуровали музыкантов где-нибудь в стене.
— Весь дом оснащен стереоустановками, сэр, — церемонно объяснил дворецкий. — В каждой комнате имеется контрольная панель, таким образом, каждый может установить в комнате полную тишину или же включить какую-то конкретную магнитофонную запись или пластинку — это уж у кого какой вкус. С другой стороны, в доме имеется достаточное количество записей, чтобы обеспечивать разнообразную музыку в течение ста семидесяти двух часов и без повторений. — На его лице заиграла легкая, по-зимнему прохладная улыбка. — Можно сказать, сэр, что этот дом непрерывно дает концерт самому себе — и каждому, кто по той или иной причине оказался в числе слушателей.
— Неплохой фокус, — с уважением отметил я.
— Вы совершенно правы, сэр. — И он жестом указал мне на наклонный коридор, который вел наверх из главного холла. — Позволите показать вам дорогу, сэр?
— Безусловно, — согласился я. — Никаких лестниц?
— Совершенно верно, сэр. Мистер Сэквилл их не любит.
