А просто так. Потому что это Ваш выбор!
И что интересно. Самостоятельный выбор каждого может стать совместным выбором обоих. В таком случае отношения становятся живыми!
Самое время говорить о любви…
Я зашла в кабинет и открыла окно. В комнату просочились первые признаки просыпающейся весны: запах влажности, солнечный луч и птичья песня.
«Самое время говорить о любви», – подумала я.
В кабинет вошла девушка. Красивая походка, правильная осанка, осенняя цветовая гамма одежды. Я сразу ее узнала – она уже приходила раньше. Беспорядок в копне чуть вьющихся каштановых волос придавал ей определенный шарм. Долгий внимательный взгляд из-под длинных ресниц – легкую таинственность. За внешне спокойным выражением лица, похоже, скрывалось волнение. Она села в кресло. У нее блестели глаза, часто пульсировал кровеносный сосуд над грудиной, чуть-чуть дрожали руки. А когда она заговорила, оказалось, что дрожит и голос.
Я жестом пригласила ее сесть.
Она сидела молча, опершись подбородком на кисть руки. Я рассматривала ее тонкие запястья.
– Что привело Вас сегодня?
Чуть нахмурились брови, сосредоточенно сжались губы.
– Со мной что-то происходит… С нами что-то происходит… Вы помните, в прошлый раз я рассказывала о своих взаимоотношениях с мужчиной?
– Да. Так что же с Вами происходит?
– В целом как будто все нормально… Мы стали ближе друг другу. Он – мой друг – внимателен ко мне, заботится, переживает за меня. От него бо€льшим спокойствием веет, что ли… Или это я так стала ощущать.
А вот я… У меня появилась агрессия. Я как будто пытаюсь сохранить свои границы. Обвиняю, упрекаю его. Выплескиваю на него периодически свои подозрения. Ему больно в этот момент. Я это чувствую. Я раню его, раню себя. Он замыкается, сжимается от боли. Раньше отвечал тем же, а сейчас все больше молчит.
Я посмотрела на нее и вдруг почти явственно представила его, рядом с ней, по ее правую руку. Такой же внимательный, только грустный взгляд, чуть опущены мощные плечи, в углу глаза поблескивает слеза… Или мне так показалось…
Она замолчала, посмотрела на меня. Сегодня она говорила медленнее, спокойнее, глубоким грудным голосом. Она вздохнула:
– Это началось как раз в тот момент, когда я стала ощущать, что наши отношения, – она провела рукой по волосам, сосредоточилась, подбирая слова, – стали глубже и… чище, ярче… может быть, это любовь?!.
Любовь и раны… странно, да?
В комнате опять повеяло весной.
Странно. Не первый раз я наблюдала эту смесь – любовь и боль.
Как часто такое бывает – приходит любовь, но не одна. Она будто тащит за собой свою тень.
Откуда поднимается любовь?..
Я задумалась, наблюдая за потоком своих ассоциаций:
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь…
Ну, конечно!.. Любовь выбралась из океана, из глубин бессознательного.
И там же в глубине символического океана нашей психики рядом с любовью живут раны, полученные когда-то, давным-давно.
Вероятно, тогда, когда очень хотелось любить и быть любимым, но не получилось.
Когда же это случилось?.. В юности? Детстве? Или прошлой жизни?
Психоаналитические отгадки однозначны. Это случается на этапе становления субъект-объектных отношений в первые годы жизни человека, когда формируется привязанность и доверие к первым значимым людям в жизни. К первым, но не к последним… Если же случилась ошибка – сбой в отношениях матери, отца и ребенка, – появляется тревога, которая от длительности воздействия превращается в раны.
На место первых людей приходят следующие, а способ взаимоотношений остается прежний.
Люди бредут по жизни в поисках своей любви, а сближаясь, вздрагивают от боли и недоверия, и вновь разбегаются в пространство холода и одиночества. Кто-то навсегда, кто-то на время. В этот момент другой воспринимается как враг.
Человек учится совладать с тревогой, баррикадируя доступ к себе и своим чувствам всевозможными защитными формами поведения: агрессивного категорично-отвергающего или, наоборот, подавлено-зависимого с частым ощущением вины и сниженной самооценкой.
А на самом деле, каждый встреченный лишь зеркало проблемных зон своих же собственных глубин.
Такие раны тревожат долго. Со временем мы их прикрываем защитным панцирем, чтобы не так болели. Мы совладаем с болью, но никогда о ней не забываем.
Только убегая от боли, мы одновременно убегаем от любви.
И когда после длительного периода защит и сопротивлений вдруг решаемся сложить свои доспехи и открыться нахлынувшему чувству – глубокому, истинному, сильному – в недрах души вдруг открываются зияющие раны, которые когда-то случайным образом зацепились за любовь.
Стало быть, эти раны – мера глубины чувств.
И чем ярче чувство, тем заметнее его тень.
Только хватит ли смелости и терпения созерцать свою тень и тень другого?! Наблюдать ее. А потом приручить.
Я рассказала девушке о своих размышлениях.
Взгляд ее застыл, она смотрела куда-то в глубь своей собственной души. Потом взглянула в окно. На ресницах блестели слезы. Она посмотрела на меня и тихо произнесла:
– Да, хватит смелости и терпения перестать убегать от своей тени… Об этом есть у Юнга… – моя пациентка была психологом. – Мощь одного из полюсов чего бы то ни было – верный признак мощи другого, противоположного?
Я согласно кивнула:
– Исцеление любовью, так же как исцеление молитвой (что, впрочем, похоже) вначале приводит в движение темные силы души, доселе дремавшие… и они, встревоженные, приводят в движение все страсти, бывшие в покое. – Я напомнила ей слова из книги «О молитве Иисусовой». – Не надо бояться того, что есть в Вас…
Она задумчиво продолжила:
– Да и как создавать картину жизни, выбирая из палитры только светлые тона?! Она будет неполной, незавершенной…
– А некогда незавершенное есть возможность завершить… и дышать свободно и радостно во взаимоотношениях с другим…
– Спасибо. Я подумаю над этим.
Она слегка улыбнулась. И в комнате опять повеяло весной…
