Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Атмосфера консервативного настроения в среде зажиточного крестьянства создавала определенную угрозу: поддержка крестьян-середняков не только неизбежно привела бы к усилению влияния кулачества, но и стала бы причиной дальнейшего обнищания сельской бедноты. Для того чтобы мрачные ожидания, что в долгосрочной перспективе это может привести к социальному конфликту и что при сохранении порочного круга недостатка промышленных товаров и отсутствия желания у крестьян поставлять зерно в страдающие от голода города без соответственной оплаты, не осуществились, требовалось принятие безотлагательных мер.
Таким образом, ответ на вопрос, как в этом процессе можно преодолеть промышленное отставание и – учитывая существующую, как и раньше, военную угрозу Советской России – уладить экономические проблемы этой огромной страны, найден не был. В 1929 году дело дошло до открытого конфликта. Сталин упрекнул Бухарина, Томского и Рыкова в том, что в противоречии с одобренной партией ориентацией они требовали снижения темпа индустриализации, роспуска совхозов и колхозов и полной свободы для частных предпринимателей.
Эту связь нельзя игнорировать, рассуждая сегодня о внутрипартийном споре между Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Бухариным и Сталиным в 1920—30-е годы. Несовместимость их намерений отнюдь не ограничивалась разногласиями в идеологии, в поиске экономических альтернатив или в ориентации направления и темпа индустриализации и коллективизации в сельском хозяйстве. Они были связаны с конкурирующими интересами различных групп и регионов.
Сегодня при постановке такого вопроса становится очевидно, кто усвоил эти требования или в каких целях они были использованы. Тогда и сегодня речь шла и идет не только о поверхностно рассматриваемых в сегодняшней дискуссии (уже с осуждением) претензиях на власть и личных амбициях, а о решениях проблем экономического, военного и социально-политического развития.
Нельзя игнорировать тот факт, что таким образом в движение была приведена цепочка революционных потрясений в жизни всех слоев населения. От этих мер зависела ускоренная индустриализации страны и, как выяснилось позже, единственная реальная вероятность выживания Советского Союза. Между тем дальнейший ход исторических событий подкрепляется как драматичным, так и уже не воспринимаемым всерьез образом: обсуждаемые и сегодня альтернативы более медленного, бесконфликтного и менее насыщенного лишениями развития систематически ускоряющейся индустриализации никогда не были реалистичными.
По разработанной в 1929 году Бухариным модели продолжения режима НЭПа было подсчитано, что таким образом годовой рост продуктивного фонда был возможен только на 1-2 % в год. Несмотря на все законные упреки, что все подобные расчеты неизбежно опираются на спекулятивные и другие никогда четко не определяемые моменты, становится ясно: поддержание этой ориентации способствовало бы не только драматическому регрессу в сравнении с ведущими империалистическими промышленно развитыми странами, но и привело бы в результате к экономической, технической и научной зависимости от них. На основе имеющегося в распоряжении промышленного потенциала Советский Союз был бы не в состоянии создать научно-технические и материально-технические условия для создания структуры современной экономики и не смог бы использовать этот потенциал так, чтобы подготовиться к предусмотренным на тот момент атакам действительных и потенциальных военных противников.
Глава 4. Строительство социализма в отдельно взятой стране
Сталин далеко не из скромности отрицал тот факт, что идея построения социализма в одной отдельно взятой стране была его теорией. Действительно, еще в 1915 году в статье «О лозунге Соединенных Штатов Европы» Ленин отметил, что, учитывая неравномерность экономического и политического развития капитализма, победа социализма первоначально в нескольких капиталистических странах или даже в одной отдельной стране является возможной.
То, что Троцкий в то время называл националистической ограниченностью и что другие отвергали или клеймили как волюнтаристское извращение марксизма, было, как подтвердил ход истории, одним из самых важных тезисов, с помощью которых Ленин дал революционному развитию на заключительных этапах мировой войны исторический поворот. После провала надежды на всемирную революцию эти соображения получили практическое значение. И снова стало ясным, что оговорки Ленина против «болтуна Троцкого», которого он охарактеризовал как «адвоката для ликвидаторов», врага и афериста, как искателя приключений, изображавшего из себя спасителя партии, вруна и лицемера в борьбе с большевиками, были оправданы. После Октябрьской революции этот человек изображал из себя последователя Ленина. После смерти Ленина казалось, что для Троцкого и ему подобных пришло время. Разыгрывая из себя преемников Ленина, они старались добиться своих очень разных целей.
Уже в этом контексте становится ясно, как далеко распространяются последствия, которые были неразрывно связаны со стратегической ориентацией ВКП(б) на строительство социализма в стране. Речь здесь идет не только о волнениях, вызванных этим решением среди реформистов, которые теперь снова вспоминали цитаты из Маркса. Рассуждая так, всех коммунистов СССР можно со всей серьезностью обвинить в том, что им, в связи с ревизионистским предательством и провалом революционных движений в странах Западной Европы, а также с постепенным исчезновением революционной ситуации, не оставалось ничего другого, как искать свой собственный путь. В этих условиях все рассказы о продолжении мировой революции привели бы лишь к дальнейшему обострению всех проблем, которые уже существовали на момент начала революции. Это привело бы к дальнейшему углублению экономической, политической и дипломатической изоляции и, таким образом, к ухудшению и без того катастрофической ситуации.
Сосредоточив внимание на строительстве социализма не в какой-то, а именно в этой стране, выводы можно сделать не только на основании предыдущего процесса конкретного исторического развития. Революционное преобразование Советской России не закончилось ни с проведением Великой Октябрьской социалистической революции, ни с победой в гражданской и интервентской войнах. То, что революция не восторжествует или не может быть развязана или закончена после вынесения решения партийным руководством, демонстрирует опыт, который не является новым в истории. Не только основные функции социального порядка, но и успех и провал глубоких социально-экономических трансформационных процессов зависят от зрелости созданных в этом обществе для его развития доступных рабочих мест, от производительной силы, экономической эффективности сельского хозяйства и промышленности, которая преобразует самый передовой научный опыт в наиболее эффективный технологический процесс. Речь шла именно об этом процессе социально-экономической трансформации огромной страны, со всеми ее особенностями в развитии и проблемами. Этот проект, изначально рассчитанный на поддержку рабочего класса развитых стран, теперь должен был быть осуществлен без этой поддержки.
Это была единственная реальная альтернатива авантюризму насильственного экспорта революции, подготовленного под псевдореволюционными лозунгами перманентной революции. Речь здесь шла об огромных усилиях, которые были направлены не столько на восстановление, сколько на создание современной экономики. Предстоявшая работа была тяжелее любого физического труда: это было мучительное начало квалифицированного профессионального обучения. Теперь речь шла уже не о том, чтобы победить в борьбе с классовым врагом, не о том, чтобы повести пехоту и кавалерию в бой с высококвалифицированным и обученным врагом. Теперь под страхом наказания нужно было изучать то, что было необходимо для пополнения ресурсов страны, для создания современной промышленности, эффективного сельского хозяйства и эффективной системы образования. В то время и в тех условиях это был единственный реалистичный способ сохранить и защитить социалистическое развитие в Советском Союзе. С ним были связаны уже совсем не те требования, которые имели решающее значение для успеха в войне. И те, кто только недавно был героем гражданской войны, кто такими усилиями выстоял в жестоком и тяжелом противостоянии с классовым врагом, теперь должны были изучать то, что ненавистные представители и агенты этого классового врага знали с пеленок благодаря своей привилегии на получение образования. Для некоторых это было и осталось невыносимым оскорблением, для многих эта новая задача была поставлена поздно, для некоторых – слишком поздно. И понятной становится реакция тех военнослужащих, которые придерживались позиции Троцкого.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
