— Хм! — хмыкнул Назар на мой вдруг проявившийся гонор. По-видимому, у него проснулись сомнения, не напугали ли они сами себя на пустом месте? Он посмотрел на Десантуру, потом — на меня:
— Мы хотим тебя предупредить. Если ты решил стучать Гоменскому, то не советую. Может выйти себе дороже. Все понял?
— Меня не касаются ваши дела, — напустил я на себя усталый вид. Отпустили. Чувствовал, соврал: касаются! Еще как касаются меня их дела! Особенно после разговора с Саней Курносовым, последовавшим за общением со складскими параноиками, понял я. Саня увидел меня, выходящим из сортира под опекой мафии, и спросил, когда отошли в сторонку:
— Чего это они до тебя докопались, Олег?
— Не бери в голову! На зуб пробовали… Слушай, Саня, — в свою очередь, спросил его. — Ты когда в столовой на стреме у Атаманова стоял, никакую из местных рож у нас в учебке не видел случайно?
— Как же! Видел. Назар не раз бывал, со старшиной корешился. Назар весной, до вас еще, до летнего призыва, водопровод в учебке ремонтировал.
Интересно стало узнать про Назара побольше. С этой целью я сгонял следующим утром в чипок за куревом, передумав бросать отраву, ради пользы дела. Вид «опухших ушей» Ильи Муромца вызывал сострадание. Угостив сердягу сигаретой, я дождался, пока дедушка Советской армии поймает никотиновый приход от первой, самой вкусной, сигареты, и пожаловался на мафию. Мол, наехали вчера ни за что ни про что, прикинь! На склад, типа, чтобы не ходил, на! Задолбали, понял? В натуре!
Большая удача, меня не мог слышать папа. На такую лекцию о великом и могучем нарвался бы — хоть святых выноси!
— Хе-хе-хе, — тонко рассмеялся Муромец. — Спекулянт он, Назар этот, понял? Не фарцовщик — барыга натуральный, ничем не брезгует! — В голосе Муромца я уловил ноты обиды за то, что его, дедушку Советской армии, не приблизили местные авторитеты, погнушались!
— Он же в городок свободно ходит, — говорил Илья, — заказы, работы, то, се… Этому кран починит, тому ванну установит… Для всех офицерских жен он — «Назарчик, дорогой». В магазине у него знакомая работает, он там тысячу раз канализацию пробивал. Толкает харчи через ту знакомую. Тут из некоторых частей соседних, куда его приглашают, пацаны — сержанты — через него сбывают помаленьку, так сказать излишки. Сечешь?
— Ты как их схему просек?
— Так я же зампотыла вожу, забыл? У меня тоже везде знакомые, вижу кое-что, подмечаю… Только имей в виду, его наверняка прикрывает тут ушлый прапор какой или кто повыше, долю имеет. Так что ты держи язык за зубами, зема, не то боком может выйти, правильно они тебе сказали!
Я понимающе кивнул.
После завтрака меня в компании двух писюнов из первой палаты отправили на раскопки «древнего колизея» — остатков какого-то сооружения за моргом. Я предположил, это старый морг, накрытый когда-то песчаной бурей. Сейчас скелеты попадаться пойдут.
Всплеск моей фантазии оставил писюнов равнодушными. Вероятно, они боялись реагировать на шутки, дабы не спровоцировать днем свой ночной недуг. От смеху всякое бывает! Потом я и сам припух, действительно откопав черепушку. Правда, не человеческую. Скорее всего — собачью. В руки брать не стал. Хоть череп и не конский, но выползет еще какая-нибудь козюлька из него да тяпнет за палец! Чем тогда в носу ковырять стану? Я помнил печальную судьбу своего знаменитого тезки…
Майор Гоменский вернулся из главного корпуса, где вел прием, в сопровождении… Сереги Перепелкина! Как же я ему был рад! Камень с души свалился!
Серега оказался умнее меня. Он познакомился с водителем госпитального «уазика», узнал, каким отделением заведует Гоменский, после чего симулировал у себя лишай при помощи… обыкновенной крапивы. Ожог хорошенько расчесал. Гоменского, правда, за дурака держать не пытался, — сразу признался, что хочет трудоустроиться.
После обеда я попросил товарища майора, чтобы на «колизей» отправил нас с Серегой на пару. Мотивировал тем, что в учебке мы строили вместе, а уж ломать и подавно сможем.
Помахав для приличия ломом, киркой, сели на теплые камушки покурить. Серегу насторожил запах, я объяснил ему, что находимся возле морга.
— Да ты не переживай, — успокоил его. — В столовую не доходит, я проверял.
Серега поперхнулся сигаретой.
— Приятного аппетита, — пожелал ему. Потом стал серьезен.
— Там сейчас Шляхов и Рома. — Я кивнул себе за спину. Помолчали.
— А еще двое водителей, нахлебавшихся антифризу, — продолжил информировать друга. — Вот скажи мне, Серега, как выпускник автодорожного техникума, как может прийти в голову пить антифриз?!
Но Серега не стал ругать покойных:
— Бывает. Перепутали. Пахнет вкусно, только спирт там другой. Это даже не денатурат…
— Подожди-ка… — остановил я поток его эрудиции. — «Другой», значит, метиловый? Метанол?
Теперь Серега задумался, глядя на меня.
— Ты думаешь?..
— А ты — нет? — перебил его. — Конечно! Вырисовывается нечто похожее на то, что мы уже видели, не так ли? Надо узнать, что за ребята были эти погибшие ездовые? На какой машине рулили? Куда ездили?
— Угу. — Серега кивнул. — Ты мне покажи, где здесь гараж. Остальное — дело техники. Я им карбюратор на коленке разобрал и прочистил, из учебки вообще не уехали бы!..
Я почти не удивился, когда Перепелкин принес весть, что оба водилы катались на том же «уазике» и периодически приезжали в нашу учебную часть.
— Что же получается, Серега? — стал я разбирать добытые им разведданные. — Если предположить, что в госпитале на каком-то складе есть метиловый спирт, то бодяга могла пойти гулять отсюда? Кто-то из шоферов отвез ее Почтальонкам, не зная, что спер, девочки разбодяжили, отравили Шляхова, отравились сами. По времени их гибель стоит близко. Затем и жулики отведали своего пойла, разом загнулись…
Серега растянул губы в сочувствующей улыбке. Сочувствовал он, как несложно было догадаться, моим аналитическим потугам.
— Ты сам веришь в то, что сложил? — спросил.
Я вздохнул:
— Ты прав, все тут поставлено с ног на голову. Народ-то у нас пьющий! Как, впрочем, и любой другой народ, — оговорился патриот Смелков. — Разве стали бы так долго ждать водилы с дегустацией добытого? Они бы первыми и попробовали, траванулись, и никуда дальше пойло уже не пошло.
— Конечно, нельзя исключить, что просто не имели возможности… — оговорился мой друг. — За рулем были постоянно…
— Даже ночью? — Теперь уж я решил оппонировать. — Не-ет… Хорошо. Следующее звено цепочки — Почтальонки. Судя по тому, что о них известно, девицы тоже трезвенницами не являлись. Обязаны были хлопнуть по рюмашке раньше, чем пустить на продажу, — по маленькой! Поднять тостик за свой коммерческий успех! Должны были раньше Шляхова претерпеть! Получается, что сначала отравился конечный потребитель, потом — посредник и, наконец, сам торговец. Все наоборот!
