Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
– Хорошо, Ядя, давай по порядку. Тебе это кажется или ты это знаешь?
– Я это знаю. Сначала заметила у него такой знакомый, но немного забытый блеск в глазах. Не ко мне обращенный. Потом мама моя. Ну ты же знаешь ее. «Ядвига, Петр мне не нравится, присмотрись!»
– Да уж, у Зои Борисовны взгляд – рентген!
– Вот именно, я стала присматриваться, ну и рассмотрела младшего научного сотрудника у него на кафедре. Ой, Лелька, где у тебя тут курить можно?
– Ты же бросила?! Ладно, пойдем на балкон.
На Москву опускались сумерки. Иевлевы жили на пятом этаже, и балкон выходил на небольшой московский дворик в районе метро «Аэропорт». Было достаточно тихо, хотя шум машин с Ленинградского проспекта все равно доносился. Москва, ничего не поделаешь. Ядвига, коренная москвичка, этого гула не слышала, а Ольгу он раздражал. Сколько лет уже в Москве, а москвичкой она так до конца и не стала. Все ее тянуло в родную Одессу, к морю, к родным до боли акациям. Огромная ветвистая береза, которая доставала до самого балкона, кусты акации заменить никак не могла. Более того, Ольга всегда боялась, что по этой самой роскошной березе могут забраться на балкон воры, и ночью боялась спать с открытой балконной дверью.
Ядвига затянулась.
– Я решила за него бороться. Оля, я его не отдам. Мне тоже в следующем году – пятьдесят пять, я без него ничто, ты понимаешь!
Оля смотрела на подругу. Да, все-таки начинается паника. Причем необоснованная. Ядвига всегда была очень самодостаточной и, главное, финансово независимой. Что же эти мужики могут сделать с женщиной? Просто так, одним словом, одним простым своим действием.
– Ну, давай разбираться, – Ольга поставила на балконе кресло, села в него. Благо, было тепло, а шорох березовой листвы располагал к задушевной беседе. – То, что ты решила за него бороться – это очень верно. Он же очнется когда-нибудь. За плечами у вас столько счастливых лет, совместных воспоминаний, переживаний. Мужики по этому рано или поздно начинают скучать. Только мне кажется, что сейчас ты в нем какие-то черты увидела, которые практически возненавидела. И к младшему персоналу эти знания отношения не имеют. Ты поняла, что многое он делает напоказ. И главное, это же может к нему опять вернуться. Через какое-то время нужен будет новый спектакль, с еще более молодыми персонажами. Тогда тебе будет во много раз тяжелее. Женщина чуть за пятьдесят, Ядвига, это замечательная женщина. Может, даже лучше, чем в сорок. Потому что она в себе еще очень уверена. Женщина в шестьдесят в себе не уверена совсем. И это уже будет удар под дых. Я имею в виду спектакль. Ты еще одно представление Петра сможешь выдержать, ты уверена?
– Леля, я ни в чем сейчас не уверена. Поэтому я пришла к тебе. Из твоих слов следует, что я должна сейчас обидеться и с ним порвать. Может быть, конечно, и такой выход из положения. И даже материально я выживу. В конце концов, у меня есть своя квартира, я преподаю, даже к конкурсам готовлю, да ты знаешь. С голоду то есть не умру. Но я буду раздавлена морально. Понимаешь? В пятьдесят пять лет остаться одной. Нет уж, лучше пусть Петр перебесится и, рано или поздно, вернется.
– А ты его сможешь простить? Вот эту его измену. Ядвига, мне кажется, ты еще до конца ничего не поняла. Ты же собственница страшная. Ты сможешь жить с этими мыслями? Ты как собираешься ему сейчас ультиматум поставить: «Если там все, я тебя прощаю и никогда вспоминать не буду?»
– Ни в коем случае. Установка мною ему дана следующая: «Иди и удостоверься, что я лучше».
Ольга всплеснула руками.
– И что?
– Сказал: «Спасибо за понимание». В субботу перевезет к ней вещи. Спросил, чистая ли голубая рубашка?
– Чистая?
– Нет, к субботе постираю.
– Ядька, ты железная леди. Выдержишь?
– Выдержу. Я приняла решение.
13.
20–00. По лунному календарю
– ПОНИМАЮ, Оля, что сама себе такую жизнь организовала. Сколько он ходил так туда-сюда? Лет семь, наверное. То у меня всю неделю, на выходные к ней идет, то, наоборот, все время с ней, а Новый год – семейный праздник, возвращается. Я думала, что смогу так жить. Оказалось, невозможно. Начала сама ему сцены устраивать, да поздно. Он уже меня в грош на ставил. Нельзя было себя до такого положения доводить, нельзя. Ты, Лелька, как всегда, тогда оказалась права. Помнишь тот раз, когда я к тебе чуть живая прибежала и на балконе курила?
– Помню, Ядя, все помню. Только советы давать легко. Я тогда твоим решением восхищалась. Думала, смогла бы так сама? Мудрости твоей поражалась.
– Нет, права оказалась ты. Нельзя было позволять втравлять себя в такую ситуацию. Нужно было отрезать сразу. Я ничего этим своим «мудрым» решением не добилась. Только измучилась вся. А он и дальше бы так ходил, – Ядвига усмехнулась, – если бы она ему Юльку не родила. Вот тогда он вернулся. Перепугался до смерти, на коленях ползал: «Прости, дурак, ничего мне не надо, седина в бороду, бес в ребро». Ой, да что там говорить. А я уже вся измочаленная была. Мне уже было все равно. Я ненавидела его, презирала себя. И тут – здрасте: «Понял, что любил только тебя, все остальное было ошибкой…»
Подруги дошли до небольшого сквера. Высокие пальмы, причудливые фикусы, яркие незнакомые цветы. Что за страна, что за климат! Палку, наверное, посадишь, и будет расти, а потом еще и зацветет буйным цветом.
Посредине бил небольшой фонтанчик, вокруг него располагались полукруглые мраморные скамейки с гнутыми спинками.
– Ядь, давай присядем, нога все-таки дает о себе знать.
– С удовольствием. Как ни крути, а семьдесят лет есть семьдесят. Обмануть можно других, но не себя. Сама-то точно знаешь, сколько тебе лет.
– И что же он, совсем с дочерью не общался?
– Ну, если ему верить, – чего делать, естественно, нельзя, – то совсем. А мое положение опять было сложным. С одной стороны, к тебе вернулся человек, ради которого ты была готова на все, ради которого всеми принципами своими поступилась. Да и любила я его, наверное. Или просто так силен был страх одной остаться. Не знаю. А с другой стороны, ну это же кошмар – ребенка бросать. Я, конечно, матерью не была, не знаю, но сердце при мысли о девочке в груди у меня переворачивалось. За ее мать, естественно, не переживала, даже где-то в глубине души позлорадствовала. А про девочку понимала: плохо это, а мой мужик – гад. И с этими мыслями надо было как-то жить. Куда-то их прятать. А они опять вылезали наружу и не давали мне спокойно жить! А он вдруг опять про праздники вспомнил. Но уже применительно ко мне. Только все было уже насквозь фальшиво, но он, видимо, без этого не может.
– Как же он воспринял появление Юли у вас дома?
– Истерика с ним случилась. Решение принимала я одна, и тут я была тверда. Опять кричал: «Уйду!» – «Значит, уходи, никто держать тебя больше не будет, сама справлюсь». Он, наверное, был к этому моему отпору не готов, остался с перепугу.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
