Но сама проблема массового невыполнения законов наконец поднята, хотя и упрощённо. Ведь предполагается, что под «колпаком Броделя» всё происходит по закону. А это, может быть, совсем не так. Поднята также и проблема заинтересованности легальных групп общества в сохранении плохих законов.
В России территориальным образованием, вышедшим из-под «колпака Броделя» была Чечня в 1990-х годах. Сейчас таких образований нет вообще. В Москве законы нарушают ничуть не меньше, чем в Мухозасранске. Мы можем трактовать «колпаки Броделя» не территориально, а как отрасли или зоны общественной жизни, где соблюдаются законы. И всё равно почти вся Россия — под колпаком. А не под колпаком — совершенно разные социальные группы. Во-первых, откровенный криминал, который и не собирается легализовываться. Во-вторых, те, кто зарабатывает на жизнь частным извозом, нелегальным репетиторством и т. д. Согласитесь, очень настораживает, когда столь разные группы попадают в одно множество. На деле это говорит о том, что понятие «колпак Броделя» для Перу полезно, а для России — нет. Да и большевизмом отдаёт. Опять всё общество делится на два класса, из которых один под колпаком, а другой — нет. Введём лучше такое понятие, как степень легализации субъектов общественной деятельности. Субъект — это всякий, кто имеет свободную волю. Это и отдельный человек, и фирма, и государственный аппарат или ГУП (государственное унитарное предприятие), и Дума, и суд. Если субъект всё делает по закону, то он 100 % легализован. Если всё не по закону — он 0 % легализован. Причём всё — это действительно всё, а не только деятельность на рабочем месте. Получил зарплату в конверте, нанял репетитора, купил пиратскую копию, не заплатил в транспорте — и вот ты уже легализован на 90 %, а не на 100 %. При этом мораль читать мы не собираемся и поэтому оправданий не принимаем.
Так вот, найти в России 100 % легализованных субъектов не удаётся. И бизнес, и граждане, и чиновники, и правоохранительные органы — все нарушают законы. Отдельные законопослушные люди встречаются, но может быть, я не все законы знаю? И в России эта проблема существует и оказывает огромное влияние на развитие и жизнь страны. В США эта проблема стояла довольно остро в XIX веке, особенно на Диком Западе. После принятия «сухого закона» в 1921 году вся экономика США начала медленно криминализироваться и лишь с отменой закона так же медленно вернулась на место. В послевоенной Европе с выполнением законов были большие проблемы, лишь постепенно всё утряслось. Сыграл ли какую-то роль менталитет? Сыграл, и ещё какую.
Например, в Великобритании судьи назначались королевой и были совершенно независимы от местной знати. Независимость суда вызывает у подданных уважение к закону. Но и короли уважали закон в свою очередь. Действующие законы выполняли, устаревшие и негодные отменяли. Доктрина «отмены устаревшего закона» появилась в Великобритании ещё в XIX веке. Впрочем, аброгация (лат. abrogatio), т. е. отмена устаревшего закона либо в силу его бесполезности, либо если он противоречит духу и нравам времени, была известна ещё в римском праве.
Фридрих II (Великий), король Пруссии, в 1745 году начал строить в Потсдаме дворец Сан-Суси. Впоследствии, чтобы расширить парк, он решил выкупить соседний участок, принадлежащий какому-то мельнику. А тот мельницу предков продавать не пожелал. Дело долго рассматривалось в суде, и в итоге суд выиграл мельник. И Фридрих Великий смирился.
А как на это смотрят в современном мире? В 1992 году Верховный суд штата Западная Вирджиния по соответствующему делу Комиссии по правовой этике против Принтза (англ. Committee on Legal Ethics v. Printz) постановил, что нормы уголовного законодательства могут быть отменены согласно доктрине отмены устаревшего закона в случаях, если:
закон «запрещает то, что и так запрещено»;
на протяжении длительного периода времени были явные, общеизвестные и распространённые нарушения данного закона;
имеет место быть заметная тенденция неприменения данного закона.
То есть закон надо отменять, если он бесполезен либо если его никто не выполняет.
И действительно, если все невыполнимые законы отменять, то не войдёт ли законопослушность в кровь через несколько поколений? И тогда уже общество будет тратить огромные силы, чтобы не допустить принятия глупых законов. А чтобы понять, глуп ли закон, надо оценить его последствия. А для этого надо знать общество и законы его развития. А чтобы их знать, и потребуется множество научных школ, которые в честной конкурентной борьбе придут к истине или приблизятся к ней.
Вот всё и становится более-менее на места, но где дорога к этому? И не надо обманывать себя, мы уже были законопослушны в большинстве своём. Сталин огнём и мечом «выровнял поляну». В те же 60-е годы большинство нашего общества во всех смыслах было почти 100 %-ным легальным. В 1965 году либермано-косыгинская реформа ликвидирует директорский фонд. А с помощью этого фонда директора могли легально реагировать на непредвиденные ситуации. Но ведь ситуации-то продолжали возникать. И вот директорский корпус начинает находить другие пути решения вопросов. Но ведь если директора не законопослушны, то и основная часть активного населения не может быть законопослушной.
Вот в начале 1970-х лет в армии отменяют наряды на работу. Система наказания рушится, а система поощрения не создаётся. Сержанты лишаются всякой власти. Но ведь дисциплину все равно надо как-то поддерживать. И появляются другие, уже нелегальные методы, одним из которых является дедовщина.
И так шаг за шагом. Сверху идут законы и постановления, всё более невыполнимые. Снизу идёт ворох бумаг, рапортов о выполнении, всё менее соответствующих истине. Степень легализации непрерывно уменьшается.
Цивилизованность
Однако и тут нас поджидает ловушка. Возьмём такого знаменитого персонажа, как Остап Бендер. Читаем ли мы про него, смотрим ли фильмы, но он у нас вызывает симпатию, а не отторжение. А ведь он на 0 % легализован. А вот Чикатилло (серийный убийца, если кто не помнит) легализован процентов этак на 95. Он отличный работник, примерный семьянин, член КПСС. Убийствами он занимается лишь иногда, в свободное от работы время. Серийный убийца почти легален (и именно поэтому его так сложно найти). Видимо, легальность — это ещё далеко не всё. Придётся ввести ещё понятие степени цивилизованности действий. Нецивилизованное действие разрушает общество, цивилизованное действие, даже если оно незаконно, общество не разрушает. Де Сото правильно обращает наше внимание на то, что действия перуанских нелегалов цивилизованны. Они строят рынки, торгуют, перевозят население, строят дома, т. е. создают нормальную, цивилизованную рыночную экономику, достойную и XX, и XXI века. В то же время действия создателей перуанских законов и правил гораздо менее цивилизованны. Де Сото определяет их действия, как «меркантилизм», т. е. создание таких законов и правил, которые обеспечивают привилегии меньшинству общества. В средневековой Европе меркантилизм процветал. Таким образом, легальное действие может быть нецивилизованным, а нелегальное — цивилизованным. Например, раскулачивание в СССР — действие легальное, но нецивилизованное, поскольку представляет собой разновидность грабежа. Чтобы не заблудиться в лесу разных мнений, попытаемся снова стать на твёрдую почву хоть на миг. Для этого обратимся к Библии, к 10 заповедям, которые как раз и заклинают людей не совершать нецивилизованных действий. «Не убий, не укради!» называют нам самые нецивилизованные действия.
