Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
На самом деле обоснование было придумано «задним числом». Пост Генерального секретаря задумывался как один из главных постов в стране, но все же имел чисто технический характер (отсюда слово «секретарь», а не «председатель ЦК»). И, по сути, все правители СССР ощущали определенную неполноту своего звания (особенно при межгосударственных контактах с лидерами капстран), поэтому все они в той или иной степени совмещали пост Генерального (первого) секретаря ЦК с государственными постами. Сталин, например, в 1941 году занял пост Председателя Совнаркома, переименованного в 1946 году в Совет Министров. Интересен пример и Маленкова. Мало кто знает, что после смерти Сталина он короткое время, буквально неделю, совмещал пост секретаря ЦК КПСС с должностью премьера. Но соратникам по президиуму ЦК показалось, что это слишком, и Маленкова попросили выбрать что-то одно. Тогда он выбрал пост премьера. Так бы и вернулись премьеры к власти в СССР, если бы Маленкова не победил Первый секретарь ЦК Хрущев, и все пошло по новому кругу. Хотя поначалу именно Маленков, а не Хрущев был преемником Сталина.
Но и Хрущев со временем тоже стал премьером. После свержения Хрущева совмещать пост лидера партии и главы правительства было запрещено. С тех пор премьеры в СССР руководили в основном хозяйством страны. А Брежнев, а за ним Андропов, Черненко и Горбачев совмещали пост лидера партии с постом руководителя Верховного Совета (формального главы государства).
Так что победи не Сталин, а Троцкий — главным мог бы стать пост Председателя Реввоенсовета страны, Зиновьев — пост Председателя Исполкома Коминтерна (то есть лидера не только Компартии СССР, но и компартий всего мира), Каменев — пост председателя Совета Труда и Обороны (чем не должность для руководителя государства с культом труда, вынужденного обороняться от многочисленных врагов).
Однако победил Сталин. Победил в несколько этапов — сначала объединился с Каменевым и Зиновьевым против Троцкого и сверг его, потом с возвысившимся к тому времени Бухариным (руководителем Центрального органа Компартии — газеты «Правда») и Рыковым победил Каменева и Зиновьева, а затем уже «разгромил» Бухарина, Рыкова и Томского (руководителя профсоюзов государства трудящихся) и стал единственным лидером страны, олицетворением центральной власти.
Но любой руководитель знает, что как бы ни был налажен у него механизм управления, какие бы ни были у него талантливые заместители, без повседневной кропотливой работы первого лица начнутся сбои, нестыковки. В первую очередь это касается руководителя страны, особенно страны молодой, находящейся на этапе становления, не имеющей до конца отлаженного механизма управления. А когда после смерти Ленина его преемники начали борьбу за власть, то эта борьба поглощала большую часть их рабочего и нерабочего времени и до методичного повседневного управления страной у них просто руки не доходили. Это привело к многочисленным упущениям. Так нэп, которой никто толком не занимался после смерти Ленина, привела к тому, что рыночная экономика и частная собственность вошли в противоречие с планированием и общественной собственностью-на средства производства. К чему это может привести, мы уже убедились на своем опыте в конце существования СССР и продолжаем убеждаться до сих пор. Ведь одной из главных лазеек для воровства является взаимодействие частного подрядчика с чиновником, распоряжающимся государственными деньгами. Чиновник, распоряжаясь не своими средствами, имеет большое искушение их присвоить, подрядчик же хочет получить бюджетный заказ. В таких условиях им нетрудно сговориться — чиновник берет взятку, подрядчик получает бюджетные деньги. Подобное воровство будет затруднительным, если обе стороны будут либо государственными, либо негосударственными.
Но главными, как уже говорилось выше, были проблемы в сельском хозяйстве. К концу 1920-х годов в стране возникла угроза голода. Крупные товаропроизводители— кулаки— отказывались снабжать зерном государство. Руководство страны начало массовую коллективизацию в спешке. А не отвлекайся вожди на внутрипартийную борьбу, коллективизацию можно было провести постепенно, методично и комплексно, экономическими льготами привлекая бедняков и середняков в колхозы, снабжая их бесплатной техникой, то есть так, как это планировал Ленин. Однако благоприятный момент был упущен, и в последующие годы страна вела не наступательную ленинскую политику, а вынуждена была догонять — догонять упущенные шесть лет.
В спешке проводилась и индустриализация. Пока занимались индустриализацией, начала выходить из-под контроля военная, а за ней — гражданская элита. Пока разбирались с этим, нагрянула война (чуть-чуть не успели к ней подготовиться), потом гнались за США в наращивании ядерных вооружений. И в том, что страна выстояла, развивалась и побеждала, — большая заслуга советского народа. Но стоило это колоссального напряжения всех сил. Хотя, еще раз оговорюсь, что многие трудности носили объективный характер. И руководство страны, несмотря ни на что, превратило СССР в сверхдержаву. Кстати, отставание и спешка были одними из причин крутых мер 1937 года. Обстановка не располагала к церемониям с врагами.
Второй этап борьбы в высших эшелонах власти СССР, в отличие от первого, носил скрытый характер. И здесь читатель вправе спросить: а есть ли у вас доказательства того, что такая борьба была вообще, что репрессии не вызваны маниакальным характером Сталина или не были спланированным террором с целью запугать непокорных?
На маниакальном характере Сталина останавливаться подробно не имеет смысла — Иосиф Виссарионович показал себя трезвым и здравомыслящим политиком, что вынуждены были признать и его враги. А мысль о терроре с целью запугать — вполне в русле моих доводов, ведь, если запугивают, значит есть непокорные.
Но и доказательства у меня все же есть. Л доказательства эти — первоисточники. Каждый историк знает, что прямыми доказательствами любых исторических гипотез являются в первую очередь первоисточники, и с позиции объективной и отстраненной исторической науки обвинительные документы 1930-х годов являются такими же первоисточниками, как и берестяные грамоты Новгородской республики, как это ни кощунственно звучит в наше политизированное время. Разумеется, я далек от того, чтобы утверждать, что все написанное в обвинительных документах правда, однако авторы берестяных писем тоже не всегда писали правду своим адресатам. Но, чтобы опровергнуть информацию первоисточников, историк должен доказать, что документы не являются первоисточниками, либо доказать, что первоисточники содержат ложную информацию.
Первоисточникам о репрессиях не повезло с самого начала, они попали в оборот текущей политики и до сих пор не могут быть беспристрастно изучены. Реабилитации при Хрущеве проводились непоследовательно, путем компанейщины, и делались на потребу дня. Не менее политизированной и потому далекой от объективности была возглавляемая А. Яковлевым кампания реабилитации при Горбачеве и Ельцине. Какими бы ни были цели, которые преследовала эта кампания, но они были, далеки от целей беспристрастного исследования. Да и сами цели были намечены еще до начала изучения конкретных документов.
На этом фоне самыми объективными могут считаться реабилитации конкретных лиц, проведенные советскими органами юстиции по заявлениям пострадавших и их родственников, хотя сам тон этих реабилитаций был задан выступлениями Хрущева. Но все равно для беспристрастного историка эти документы 1950–1960-х годов должны быть такими же объектами исследования, как и документы 1930-х. Только тщательный анализ самих документов, с обязательным учетом общественной атмосферы, в которой они создавались, даст возможность прояснить истину.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
