Руфий, который потратил немало усилий, убеждая Марка хранить молчание и не поддаваться на провокации, смог выдержать тщательно рассчитанную паузу и только потом ответил:
— Префект Эквитий, этот человек — обученный центурион преторианцев. Я сражался вместе с ним на дороге к Тисовой Роще, когда клановые воины внезапно напали на наш отряд, и сам видел, что у него хватает храбрости. Кроме того, он ранил вооруженного всадника в конном бою, когда столкнулся с засадой близ Тисовой Рощи. Да, он устал, грязен и натер ноги, но такие мужество и решительность, как у него, пришлись бы впору и нам с вами. При правильном руководстве он…
Речь Руфия прервал спокойный голос префекта, привыкшего к уважительному вниманию практически в любых обстоятельствах:
— Руководстве? И чьем же, по вашему мнению? На севере и юге моего участка Вала закипает гражданская война, а у меня всего четыре центуриона с боевым опытом. Мне хватает проблем и без возни с неподготовленным офицером. И, кроме того, мой старший центурион рассмеется мне в лицо, как сделали бы и вы на его месте.
Руфий чуть шевельнулся, примеряясь к последнему оружию в арсенале убеждения, прежде чем им воспользоваться.
— Похоже, ваш оптион Дубн о нем неплохого мнения…
При звуках этого имени Эквитий прищурился. Он поднялся, обошел стол и, остановившись перед Руфием, тихо заговорил прямо в ухо отставного офицера:
— Дубн? А вот сейчас вы меня всерьез обеспокоили. И какую же роль в этой истории играет наш бригантский[7]принц воителей?
Руфий лихорадочно думал, молясь, чтобы Марк продолжал молчать.
— Дубн и его отряд спасли наши жизни во время нападения варваров на дороге. Потом он наткнулся на меня и этого юношу, когда в предрассветных сумерках на нас охотились убийцы, нанятые ставленником империи в Тисовой Роще. Только потрясающее воинское искусство Дубна спасло нас от быстрой и позорной смерти…
— Это я уже выяснил. И придержите красочные выражения до следующего раза, когда захотите вздуть для Анния цену на партию соленой рыбы. Как мне сообщили, декурион из Второй Астурийской, стоящей в Котле, и двое его людей, часть отряда, приданного Шестому, попали в засаду, организованную этим человеком и его приспешниками. Были убиты прежде, чем успели схватиться за оружие. Всех троих бросили мертвыми на дороге и, вероятно, чтобы увеличить ущерб, убили и разделали лошадей. И вы говорите, что Дубн имеет к этому отношение?
Руфий позволил себе немного возмутиться:
— Да, если речь о том, что он защищал наши жизни, рискуя собственной; счел нас невинными путниками, на которых напали грабители. Но он не нападал на беззащитных кавалеристов. На этих людях не было формы и значков, и они атаковали нас без малейшего колебания. Ваш превосходный оптион спас нас обоих.
Эквиний смотрел прямо на отставного офицера, его лицо окаменело.
— Согласно полученным мной докладам, на теле декуриона обнаружены следы пыток. Некто использовал кинжал, чтобы причинить ему сильную боль, пока тот умирал в ловушке, придавленный своей лошадью. Астурийцы принесли на алтаре Марса клятву кровной мести. Полагаю, об этом вы ничего не знаете?
Руфий пожал плечами, выражение его лица не изменилось.
— Префект, я могу предположить, что там были и другие разбойники. Возможно, они отчаялись получить деньги декуриона? Он допустил ошибку, когда не надел форму, и, не отличимый от обычного путника, заплатил за нее дорогой ценой.
Префект недоверчиво посмотрел на него и отвернулся.
— Хмм… И Дубн привел его сюда.
— Только вследствие принесенного мной письма легата Солемна. Я оказываю ему некоторые незначительные услуги…
Префект развернулся к Руфию и заговорил ему на ухо так тихо, что Марк едва различал злость в его голосе:
— Мне известно, Тиберий Руфий, о каких незначительных услугах идет речь. Оценка степени готовности подразделений, расквартированных у Вала, и доклады Северному командованию о ситуации на границах. Не думайте, что по эту сторону Вала все настолько простодушны и до сих пор принимают вас за торговца. Вам следует опасаться, что ваша тайна может достичь не тех ушей по другую сторону.
Префект отошел к распахнутому окну, его волосы трепал свежий ветерок.
— Хорошо, я приму такую версию этих трагических событий, хотя не доверяю ни единому сказанному слову. И, кроме того, постараюсь исполнить просьбу Гая Калидия Солемна, поскольку доверяю его суждению и до сих пор в большом долгу перед ним. Что же касается присланных им денег… Я потрачу их на приличное снаряжение для моих людей, если только у этих неумех из Шумной Лощины осталось на складах хоть что-то приличное. Правда, не знаю, как я объясню свою платежеспособность…
Он уселся за стол и, снова теребя бороду, погрузился в размышления. Руфий повернул голову, подавая Марку еще один знак по-прежнему хранить молчание. Наконец префект заговорил, пристально глядя Марку в глаза:
— Полагаю, ты образованный юноша?
— Да, префект.
— И, полагаю, ты почти или совсем не говоришь на местном языке?
— Очень мало.
— Каким оружием тебя учили пользоваться?
— Десять лет обучения мечу и общим воинским умениям, шесть лет верховой езды и семь месяцев в качестве преторианского центуриона.
Офицер снова встал со стула и обошел стол, желая поближе разглядеть лицо Марка.
— Юноша, хотя я уважаю гвардию на поле боя, я не настолько глуп, чтобы думать, будто ты и вправду хоть немного узнал о современной войне, пока пребывал на этой должности. Я слышал, такова сейчас обычная практика для сыновей аристократов — ежегодно покупать должности преторианских офицеров. Они некоторое время служат в гвардии, обычно исполняя церемониальные обязанности, под постоянным присмотром опытных подчиненных. Под присмотром, юноша, чтобы не сомневаться — никакие их действия не ухудшат боеспособность подразделения.
Марк внутренне содрогнулся, припомнив стычки со своим бывшим оптионом Апицием. Юноша часто обвинял его в том, что тот ратует за слишком суровую дисциплину.
— Взамен они получают право вступить в армию в должности старшего центуриона, обычно через головы людей с гораздо большим опытом и навыками, и после непродолжительной службы возвращаются в Рим. Для них открываются выгодные посты, они становятся трибунами городской стражи или даже преторианскими трибунами. Говорят, в первые годы своего командования такие юноши приносят больше вреда, чем пользы. Вдобавок из-за них множество достойных людей не получает тех должностей, которые заработали своими успехами и стараниями. Скажу прямо, Марк Трибул Корв, — и поверь, я совершенно не хочу знать твое настоящее имя, — тебя обучали исполнению обязанностей церемониального офицера. Ты можешь добиться от людей лихого вида на параде, знаешь дворцовый этикет. Тебе, несомненно, известно, как обратиться к фаворитке императора, которую обслуживает гладиатор, если ты наткнешься на нее во время обхода дворца. Однако я сильно сомневаюсь, что у тебя есть представление о требованиях, предъявляемых к офицеру на действительной службе.
