Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Меня вдруг начало сильно трясти. Подумала: «Если в таком виде заявлюсь домой, бабулька сразу заметит». И тогда я пошла бродить по улицам. Добрела до околицы, постояла там, ежась от ветра, и решила возвращаться домой. Пришлось идти мимо мамкиного дома. Я увидела в окнах свет. Открыв рот, словно зачарованная смотрела, как уверенно он льется. И рамы уже не обгорелые, кто-то заменил их новенькими, вот только покрасить не успел. Из глубины дома слышался мерный стук молотка.
— Что-то ты синяя такая? — спросила, пристально разглядывая меня, бабка. — Неужто успела так озябнуть, пока от свиристелки шла?
— Баб, ты чего это, мамкин дом продала? — задала я ей встречный вопрос. — А почему тайком, почему мне ничего не сказала?
Бабка немедленно отвернулась от меня, делая вид, что ее интересует чайник.
— Не мамкин, а папкин уж, ежели по самой правде-то, — нехотя вымолвила она, не оборачиваясь. — И не продала я его вовсе, а так отдала.
Я пристала с расспросами:
— Как это отдала? И кому?
— Тимоше я его отдала, пусть живет, его избушка вся сгорела, там и чинить нечего. Митин дом обгорел не сильно, в добрых-то руках как игрушка будет. Разве мы с тобой починим там все? А без хозяина дом сирота, начнет рушиться. — Бабка пожевала губами, помолчала и после тяжкого вздоха добавила уже потише: — Или ты, детка, захотела бы отцов дом в чужие руки продать, на деньги позарилась бы?
Я отрицательно замотала головой, чувствуя, как краска заливает мне лицо и шею.
— Тонь, я умру!
— Да погоди ты! Может, и не случилось еще ничего?
— Ну да, как же, не случилось, когда случилось! А если не случилось, то где же он тогда?
— По делам уехал, он же мужик, Сим, у мужиков вечно какие-то дела.
— Де-е-ла! Скажешь тоже, — передразнила меня Симка плачущим голосом. — Разве по делам он уехал бы не попрощавшись? А-а? Ночью, тайком? Ой, чую я, чую, не к добру это!
— А откуда ты знаешь, что именно ночью?
— Оттуда!
— Так вы спите вместе? — обуяло меня несвоевременное любопытство. — Прямо в доме? А как мать твоя к этому относится?
— Тонь, да иди ты к черту! Какая мать? Мне что, тринадцать годов? Он мой жених, и ее не колышет, что мы с ним делаем.
— Сим, послушай, машина вроде подъехала.
— Ой, может, это Ленечка мой приехал? Родненький мой! — проскулила она и тут же вдруг перешла в другую тональность: — Ну я ему щас волосенки-то повыдергаю! Будет знать, как меня пугать!
Однако шум машины стих. Кто-то, плохо различимый в темноте, показался из-за угла, судя по силуэту, мужик.
— Сим, пойди сюда, — позвал он подругу.
— А кто это? — поинтересовалась она немного дрожащим голосом.
— Да я это, я, не видишь, что ли? — нетерпеливо отозвался голос.
— Ну, темно же! — машинально возразила подружка. — Ром, ты? А Ленька мой где?
— Так ты подойдешь или нет? — потерял терпение Ромка.
— Не ходи! — шепнула я ей, стараясь подавить внутреннюю дрожь.
— А что? — также шепотом осведомилась она, и я поняла, что она трусит не меньше моего.
— Не знаю, но не ходи, не к добру он тебя зовет, пойдем лучше в дом.
— С кем ты там шепчешься, с Тонькой небось?
— Ага! С ней! — крикнула подружка в ответ, а мне вполголоса сообщила: — Это ж Ромка, я у него про Ленечку спрошу и сразу назад.
Тем временем она все ближе продвигалась к углу, возле которого неподвижно, словно приклеенная, маячила темная фигура Ромки. Я двигалась за ней, недоумевая, что он там стоит, почему сам не подойдет?
— Ром, Ленька где? — уже требовательно и громко спросила Симка и схватила его за рукав.
Ромка повел себя странно, он вдруг стал пятиться за угол. Подруга моя решила, что именно за углом и находится ее ненаглядный Ленечка, зашагала охотно. Я поплелась следом, морщась от дурных предчувствий, как от зубной боли. Пройдя таким манером несколько метров по дороге, мы остановились. Я сразу же ухватилась за подол Симкиной куртки и стала тянуть подружку к себе, потому что предчувствия мои достигли такой силы, что меня затрясло.
— Отпусти ее сейчас же, слышишь, ты, скотина! — выкрикнула я и увидела темный, лоснящийся бок какой-то машины, но больше я ничего не успела, ни подругу оттащить, ни сама уйти, потому что на мою голову опустилось что-то очень большое.
Я разбила любимую мамкину чашку с золотым ободочком поверху. Чашку было жалко, я плакала, мамка в сердцах отшлепала меня маленькой, но жесткой, пахнущей едким мылом рукой. Это был сон, однако просыпаться не хотелось. Я и без того знала, что еще рано, на дворе темень, во всей деревне ни огонька, а значит, можно спать в свое удовольствие. Я завозилась, пытаясь устроиться поудобнее, правая рука затекла, потому что я на ней лежала, но в голове сразу же возникла такая боль, что стон слетел с губ сам собой. Не успел он замереть, как раздался снова, но почему-то со стороны. Эхо, что ли? Я удивилась, сроду у нас в доме не водилось никакого эха. Стон повторился, протяжный, низкий, и такая была в нем мука, что мурашки по коже забегали.
— Бабуль, это ты стонешь? — спросила я и с удивлением услышала свой надтреснутый, слабый голос.
Никто не ответил мне, слышался только шорох, и такой противный, словно кто возил ногами по песку. Я открыла глаза и ничего не увидела. Вокруг расстилалась такая кромешная тьма, что я засомневалась, открыты ли они у меня. Я дернулась, силясь поднять руки, не получилось, руки совсем не слушались меня, похоже, что все-таки сплю, но вот голова болит зверски и тошнит. Я осторожно потерлась щекой о подушку, и тут же в нее что-то больно впиявилось. Никак камень, ни фига себе подушка! Где же это я, интересно бы знать? Стон невдалеке от меня послышался опять, а подальше еще отголосок, словно ребенок скулит. По всему выходило, что я не одна, сколько нас тут, где это мы и что тут делаем? Скулеж усилился, и чей-то сорванный голос позвал меня:
— Тоня, Тонечка, ты живая или нет?
— Не знаю, — отозвалась я. Мне было так муторно, и я на самом деле не понимала, на каком свете нахожусь.
— Жива, жива, Тонечка! — радовался, скулил и плакал голос.
— Лучше б померла, может, не так голова бы болела, — проворчала я себе под нос и поинтересовалась: — А где я?
— Не знаю, наверно, в пещеру затащили нас гады, чтоб им подавиться хлебом!
Слово «пещера» мне что-то напомнило, только вот не вспомню что.
— Кто? — слабо поинтересовалась я.
— Ромка-сволочь и его дружки, кто ж еще?! — прошипел голос.
При этом имени память включилась, но лучше мне от этого не стало. Наоборот, все болевые ощущения, словно хищные рыбы пираньи, разом набросились на меня.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
