— Я другое имела в виду, и ты это знаешь! — гневно воскликнула молодая женщина. Ей не нравилось, когда ее вынуждали защищаться. От этого она чувствовала себя маленькой и беспомощной. — Просто когда у моего отца не было денег, он не стеснялся залезть в кошелек матери и выгрести оттуда всю мелочь. И я не могу забыть о предательстве! Мой отец променял меня на кружку пива! А знаешь, дети отлично все понимают. Конечно, при этом ты не прекращаешь любить отца, но рана на сердце саднит.
Неожиданно Джафар всхлипнул и посмотрел на нее глубоким взглядом, в котором отразилось сочувствие.
— Ясно, — сказал Джафар, погладив ее по щеке. — Да, теперь я понимаю тебя лучше. Лизбет. Но я не твой отец. Это не то, что ты думаешь. Если бы я мог тебе рассказать… — начал он, однако Лизбет, испуганная его тоном, замотала головой так истово, а глаза ее так крепко зажмурились, что мужчина замолчал.
— Если ты не игрок, — прошептала она, — все просто. Не ходи сегодня в казино.
— Лизбет, вряд ли ты поймешь… но мир не всегда таков, каким мы его себе представляем.
— Хорошо. Отвези меня к Гази.
Черное пламя вспыхнуло в его глазах, и он возвел глаза к потолку, словно молясь.
— Отлично, — бросил Джафар и встал.
На следующий день прибыли султан Багестана и его жена. Они приплыли в порт на восхитительной яхте. Весь город волновался. Гостей приветствовали радостными возгласами, их осыпали цветами, пока царственная чета следовала во дворец Халимах. Султана сопровождали три принца Бараката и их жены, все в открытых машинах, вместе с тридцатью шестью ближайшими советниками в качестве эскорта.
Это был настоящий праздник. Едва ли кто-нибудь мог вспомнить событие, которое радовало бы всех без исключения. И не только потому, что в соседней стране воцарился мир. Дело в том, что реставрация монархии в Багестане означала также и стабилизацию обстановки в Баракате. Ведь на протяжении многих лет диктатор Гасиб вмешивался в дела ближайшего соседа, пытаясь ослабить власть принцев.
Поэтому султан был счастлив видеть сияющие лица своих союзников, устроивших ему королевский прием. Сигналили машины на дорогах, развевались национальные флаги, со всех сторон сыпались благоухающие цветы и не прекращались восторженные приветствия народа.
Анна и Лизбет готовились к торжественному приему, не веря, что им так повезло. Кто бы мог подумать! Всего лишь год назад две подруги жили в Лондоне? Тогда они и представить себе не могли, что попадут на такое мероприятие.
— Ты уверена, что мы не спим? — спросила Анна. — Может быть, я до сих пор лежу без сознания в лондонской больнице и вижу сон?
— Возможно. Но тогда… где нахожусь я? — резонно заметила Лизбет. — Я же не попадала в аварию.
— Ты в этом уверена? Может быть, такси сбило нас обеих?
Лизбет улыбнулась:
— Теперь, когда ты сказала об этом… я уже начинаю сомневаться.
— В таком случае остается только одно.
— Продолжать наслаждаться до тех пор, пока сон не закончится, — подхватила Лизбет.
Сегодня они не хотели бы проснуться и оказаться в больнице в Лондоне.
— Это из коллекции Джамала? — воскликнула восхищенная Анна, когда Лизбет вынула из бархатной коробочки колье.
Естественно, молодая женщина выбрала «Слезы наложницы».
— Правда, оно чудесное? Это Джаф настоял. Он сказал, что подобная возможность может представиться только раз в жизни. И если на это не решиться, то больше такого не будет.
— Похоже, это взгляд настоящего игрока, — заметила Анна шутя.
— Да оно наверняка стоит миллионы. Буду дрожать весь вечер из страха потерять его.
Закончив одеваться, подруги встали рядом перед зеркалом и оглядели себя.
Их наряды, белый для Анны и зеленый для Лизбет, подходили им в совершенстве. Еще бы, портному пришлось повозиться, чтобы исправить все недочеты. Кожа дам светилась, как и платья и драгоценности.
Анна в восхищении покачала головой.
— Какая же ты красавица, Лизбет, — выдохнула она. — Ты всегда была красивой, но сейчас в тебе появилось что-то новое. Может быть, харизма. Поверить не могу, что Джаф тебя не любит. — (К ее удивлению, глаза Лизбет затуманились.) — Что случилось?
— Ничего. Джаф опять ездил вчера в казино. Я поняла, что он не собирается бросать игру, и очень разочарована.
Прошлым вечером Лизбет заперлась в своей спальне и попыталась заснуть. И хотя ей это удалось далеко не сразу, а где-то за полночь, она не услышала, когда он попытался открыть дверь.
— Ну что, рада была спать одна? — спросил утром Джафар голосом, от которого по ее коже побежали мурашки.
Она лишь пожала плечами. Ей придется набраться терпения.
— Все равно я осталась бы в одиночестве. Ведь тебе очень нравится проводить ночь у рулетки.
Немедленно после этого он уехал куда-то с Гази, и мужчины вернулись только к самому началу приема.
— Не скажу, что ты была не права, Лизбет. Но, знаешь, я спрашивала Гази об этом. И он утверждает, что с Джафом все будет хорошо. Он говорит, его брат не из тех. У Джафа точно нет зависимости от игры. Так что это всего лишь вопрос времени.
— И сколько мне ждать? — иронично поинтересовалась Лизбет.
— Ну да, я спросила о том же самом. А Гази ответил, что просто пока еще рано.
Жестокий смешок вырвался из груди Лизбет.
— Мужчины! Они вечно заодно.
— Так действительно может показаться, но… я не знаю, Лизбет. Вероятно, есть что-то, о чем мы и не догадываемся.
Лизбет с ухмылкой уставилась на подругу:
— Да, конечно. Наверное, в завещании его отца говорится, что он обязан играть и промотать половину состояния.
— Конечно, нет, но… Гази однажды сказал, что есть вещи, которые он никогда не будет обсуждать со мной. «Ты не должна забывать, что я один из советников принца и у нас есть тайны, которые мы никому не доверяем».
— Ну, пусть будет так. И одна из этих тайн — рулетка.
Анна поморщилась.
— Трудно сказать. Вряд ли мы сможем угадать. Наверное, Гази, объясняя это, хотел, чтобы я не слишком волновалась. Мне же нельзя.
Лизбет напряглась:
— А что такое?
Анна улыбнулась медленной ленивой улыбкой, которая словно, осветила ее изнутри.
— Да. Мне надо признаться тебе: я беременна.
— Анна! — бросилась к подруге Лизбет и обняла ее, осторожно, чтобы не испортить замысловатую прическу. — Вот замечательная новость!
Трудно представить, что еще год назад жизнь Анны неслась под откос. А сейчас — такое счастье!
Анна отчаянно заморгала, пытаясь сдержать слезы радости:
