– Пел-то он неплохо. Но до того, как ты его расшевелила, Дуг был на редкость скромным малым. Понимаю, почему Андреас волновался за тебя. – (Делфайн сразу посерьезнела. Отвернулась.) – Это не жалобы и не критика, – тихо добавил Оуэн.
– Я понимаю, но иногда Андреас бывает прав. Я захожу слишком далеко, а для особ королевской крови осторожность очень важна.
Оуэн согласился с ней. Затем подумал о принце, за которого ей предстояло выйти замуж. Хотелось верить, что парень не будет слишком уж критиковать Делфайн и не попытается обуздать ее пылкий нрав. При мысли о такой возможности в Оуэне вскипел гнев. Но он не имеет права вмешиваться.
По дороге домой оба молчали.
Следующий день оказался полон неожиданностей – начали появляться визитеры.
Утром Оуэну пришлось уйти рано, и он решил днем заглянуть домой – убедиться, что принцессу не мучают угрызения совести по поводу прошлой ночи. Подойдя к крыльцу, он не поверил свои ушам. Смеялся ребенок. В его доме!
Оуэну стало холодно. Потом жарко. Грудь пронзила острая боль! Он немного помедлил в кухне, затем решительно направился в гостиную. Там сидела Делфайн с незнакомой ему женщиной, державшей на коленях годовалого малыша с таким же, как у его Джеймса, невинным взглядом.
Оуэну стало дурно. Закружилась голова. Маленький мальчик сосредоточенно его рассматривал.
– Бу, – сказал малыш.
Оуэн прикрыл глаза. Его мальчик не успел заговорить.
– Оуэн? – донесся до него озабоченный голос Делфайн.
Она и молодая мать обернулись к нему. Ребенок взвизгнул от восторга и начал подпрыгивать на материнских коленях. Оуэн с трудом сдерживал желание убежать.
– Боюсь, когда ему что-то нравится, он выражает радость слишком бурно, – стала извиняться мать малыша.
Тряхнув головой, Оуэн произнес:
– Милый малыш. – Голос его звучал хрипло.
– Его зовут Чарли. Он просто прелесть, – согласилась принцесса. Она представила хозяину дома Джанет, которая жила в городе недавно и познакомилась с Делфайн прошлой ночью. – Я думала, ты работаешь; – пояснила она, но подтекст понять было нетрудно: «Я думала, что женщина с малышом успеет уйти до твоего появления».
– Да, работаю, – откликнулся Оуэн. – Просто забыл кое-что в кабинете. Пожалуйста, пусть мое присутствие вас не стесняет. – Выдавив широкую улыбку, он подмигнул малышу и выскользнул из гостиной.
У себя в комнате Оуэн отдышался, борясь с воспоминаниями о прошлом и стараясь забыть расстроенный взгляд Делфайн. Теперь она решит, что сделала что-то неправильно.
Схватив первое, что попалось под руку, он поспешил к своему грузовичку. У него полно работы, и он легко отвлечется от ненужных мыслей.
Когда Оуэн наконец вернулся вечером, Делфайн вышла его встретить.
– Оуэн, я...
Взмахом руки он остановил ее.
– Даже не пытайся извиняться. Дети – объективная реальность.
– Но не в твоем доме.
– Не могу я спрятаться от всех на свете детей. – Но до сего дня он изо всех сил старался не общаться с ребятишками. Только ей не обязательно знать об этом. – Делфайн, неужели ты считаешь, что я запретил бы тебе приглашать подружку с ребенком?
Девушка грустно покачала головой.
– Расскажи мне еще о том, что делает тебя... тобой, – попросила она.
Оуэн присел на крыльцо, усадив ее рядом.
– Тут нечего больше рассказывать. Моя семья владела этим ранчо на протяжении четырех поколений. Жизнь здесь трудная, если, конечно, ты не нанимаешь управляющего.
– Ты же не стал нанимать?
– В таком случае это превратилось бы в игру в сельское хозяйство.
– Джентльмен – владелец ранчо, – с улыбкой прокомментировала она.
– Да. Отец привез сюда маму. А она начала здесь чахнуть и вянуть, по ее собственным словам. После моего рождения ей становилось все хуже. Должно быть, существует какое-то проклятие. Она бросила нас. А отец после ее отъезда превратился в несчастного, озлобленного человека. Его миром стали я и ранчо.
– Можно подумать, ты его ненавидишь.
– Действительно можно, но это не так. Я всегда знал, что моя душа принадлежит этим местам. Даже уезжая – учиться или зарабатывать деньги, – я сердце оставлял здесь. И, подобно отцу, нашел невесту и привез ее сюда.
– Она тоже ненавидела ранчо?
– Не совсем так. Вначале она пришла в восторг. Ей нравилось быть оригинальной, а жить на ранчо – разве не оригинально? Потом ощущения утратили свою новизну. Надо отдать моей жене должное, сперва она скрывала свои проблемы. Но ей всегда хотелось быть в центре веселья, света и шума. Потом умер Джеймс. И мы обнаружили, что нас связывал только он.
– И теперь ты избегаешь детей: – Делфайн так грустно сказала это, что он не удержался от смеха.
– Я не мрачный человек, Делфайн. Я люблю мою жизнь. Она достаточно полна.
– Но ты не женишься.
– Что тут поделаешь? Любая моя знакомая сразу это чувствует. Ты же видела Нэнси.
– Думаю, у тебя есть для того достаточные основания. Почему ты должен снова рисковать, если та, что держала твое сердце в руках, не задумываясь, отказалась от него? Но мне хотелось бы помочь тебе увидеть мир немного в другом свете.
Он крякнул, покачал головой.
– Понятно. Перед нами благородная дама, осыпающая дарами бедного неудачливого рыцаря.
– Ты вовсе не выглядишь неудачливым. И рыцарем, кстати, тоже. Ты порвал рубашку. – Делфайн положила ладонь на оторванный лоскут ткани прямо над его сердцем. Ее ладонь была теплой.
И мир внезапно изменился. Изменился даже воздух. Сердце Оуэна бешено застучало, словно никогда раньше женщина не прикасалась к нему.
– И... – Делфайн нервно облизала губы. – И рыцарь никогда бы не осмелился сесть рядом со своей.... своей...
– Шшш, молчи. Кто-нибудь услышит, – прошептал Оуэн, наклоняясь ближе. Его дыхание щекотало ей ухо.
Она задрожала.
– Стал бы рыцарь так делать? – спросил он.
– Не... не думаю.
– Тогда, может быть, так. – Его дыхание согрело ее шею. Затем Оуэн, обняв Делфайн, начал целовать ее, ласкать, выискивая особенно чувствительные места, накрывая ладонями грудь. – Не беспокойся обо мне, Делфайн, – шептал он, водя губами по ее коже. – Пожалуйста. Не выбирай, как будет лучше для меня, не считай меня лучше, чем на самом деле. Я – простой, грубый человек. То, что у меня есть деньги, ничего не меняет. А если я целую тебя сейчас, зная, что у нас нет будущего и что глупо так поступать, говорит о том, что я даже хуже, чем другие. Не доверяй мне. Я сам себе не доверяю. – С этими словами он отпустил ее. – Иди теперь в дом. – По его голосу было понятно, как трудно ему далось такое решение.
