Книга Тень наркома - Олег Агранянц

— Не может быть! Не может быть! — повторял я.

В моем ведомстве знали, что суд над Берией в 1953 году был фикцией. По поводу судьбы самого министра сложились два мнения. Одно, наиболее распространенное, — он был убит во время ареста у себя дома. Другое: ему удалось бежать. Последнее косвенно подтверждалось тем, что после «ареста» допрашивали его жену и сына. Во время допроса их спрашивали, где он скрывается. Это арестованный-то!

Так или иначе, судьба министра оставалась неясной. Мне кто-то говорил за дружеским застольем, что он действительно скрылся, но вскоре умер. А этот «кто-то» был, как говорили в то время, человеком «очень информированным».

Все это я рассказал Мальвине.

— И ты считаешь, что на этом кладбище похоронен он?

— спросила она. Потом поправилась: — Будет похоронен он.

— Постой! А ведь двадцать девятое марта 1989 года — это, скорее всего, настоящий день его рождения.

— Надо проверить.

— Конечно. Я помню, в пятьдесят третьем году ему было пятьдесят четыре года. Стало быть, год рождения сходится. И помню, по гороскопу он — «овен», как и мой шеф, то есть родился где-то в конце марта — начале апреля. Завтра мы пойдем в библиотеку и проверим.

— Какова вероятность того, что он остался жив в 1953 году?

— То, что ему удалось скрыться, это почти аксиома. Такой человек, как он, не мог не подготовить путей отхода. Но кого-то действительно убили при его аресте.

— Двойника?

— У Берии не было двойников. Так же, как у Сталина. Они боялись, что двойник может выдать себя за них. А в атмосфере всеобщего страха разобрать, «кто есть кто», было бы очень трудно.

— Но если Берии удалось скрыться, он обязательно проявил бы себя за эти почти сорок лет.

— Не обязательно. Был такой Баженов. Он работал секретарем Сталина в двадцатые годы. Потом бежал на запад. И послал Сталину письмо, где написал, что если за ним не будет охоты, то он исчезнет, не опубликует свои воспоминания и не будет выступать в прессе. В случае его смерти воспоминания будут опубликованы. Сталин согласился. Баженов спокойно жил во Франции, никто его не трогал. Но воспоминания он опубликовал… После смерти Сталина.

— Ты считаешь, что была такая же договоренность и с Берией?

— Берия хорошо знал историю Баженова. Ко времени его бегства Баженов еще не опубликовал воспоминаний. Кроме того, Берия был профессиональный конспиратор. Он сам ездил на встречу со своими суперагентами. Причем, ездил за границу. И пользовался каналами, лично им подготовленными, о которых никто не знал. После войны он был отстранен от прямого руководства безопасностью и занимался атомной бомбой, но и тогда, по личному распоряжению Сталина, продолжал встречаться с суперагентами. Он исчезал из своего дома, и никто из его охраны не знал, где он.

— Это действительно были суперагенты, а не…

— Не дамы, ты хочешь сказать. Сталина обмануть было трудно. У него была личная система информации и он хорошо знал жизнь своих соратников. И разврата Сталин не терпел. Другое дело, среди этих суперагентов действительно были женщины. И какие! Почти наверняка Марика Рокк. Та самая, которая пела «Семнадцать мгновений весны». В Союзе ее знали по фильмам, они крутились у нас после войны. Марика Рокк была подругой Евы Браун, бывала дома у Гитлера, а после войны спокойно вернулась в родную Венгрию, мало того, что с большими деньгами, но и жила, не прячась, открыто. Сейчас она в Германии, поет в оперетте. Еще одна интересная дама — Ольга Чехова. Жена племянника Антона Павловича Чехова. Она дружила с женой Геббельса. Я назвал тебе двоих. Это те, кого мы знали. Наверняка были и другие. Но главное не это. У Берии должны были быть каналы для перехода границы. И он мог воспользоваться одним из них. Тем более, что опасаться за свою жизнь он начал еще при жизни Сталина.

— Хорошо, — согласилась Мальвина. — Примем за отправную точку то, что Берии удалось скрыться. Что дальше? Прошло уже почти сорок лет. Сейчас ему должно быть девяносто три года. А я-то говорила, что он за мной ухаживал!

— Ты, моя прелесть, нравишься мужчинам любого возраста.

— Он вполне может быть жив. Кавказцы живут долго.

— Не все. Сталин в семьдесят лет был дряхлым больным стариком.

— Может быть, это его сын или внук.

— Может быть. Но обрати внимание: на могиле написано Лоренцо, а это и есть Лаврентий. Да и какая разница: сын, внук… Главное — это тот, кто переводил деньги. Тот, у кого они есть. И кто готов переводить их на определенные цели. Поэтому наша задача остается прежней: найти этого человека и объяснить ему, кому надо переводить деньги. Или кому не надо их переводить.

— Скажи, а у Берии могли быть деньги?

Я не сомневался:

— Да, и огромные. Сейчас идиоты в Москве ищут деньги партии. Не было у партии тайных денег. Потому что не могло быть. Потому что все деньги страны и так были деньгами партии. Когда партийным начальникам нужны были деньги, они просто брали их из казны, оформляя решением Совмина.

— А Берия?

— Тогда было другое время. И другое отношение к деньгам. Валюта рассматривалась как орудие вербовки, и поэтому ею бесконтрольно ведали соответствующие службы. Кроме того, перед войной, а особенно во время войны, в Советский Союз стекались огромные массы валюты: и захваченной, и переданной законно. И командовал этим всем лично Берия. Даже после того, как стал руководить только физиками.

— Стало быть у него, или у его наследников могут быть большие деньги?