Проходя по коридору, она посмотрела в зеркало. Затуманенный хмурый взгляд, собранные в хвост влажные волосы. Выцветшие джинсы плотно облегают бедра. Уютный шерстяной свитер зеленого цвета с вышитым в центре подсолнухом несколько оживлял ее бледное лицо. Но в общем и целом вид был жалким.
Интересно, удалось ли Фрэнку уснуть сегодня? Скорее всего, нет. Если бы она поехала с ним, они были бы сейчас вместе. Но за его решение поехать одному и уберечь ее от опасности Лини любила его еще больше.
Весь мир для нее теперь сосредоточился в одном-единственном месте — в Мемфисе, в офисе какого-то юриста, который ради наживы готов совершить мерзкое преступление. Агенты ФБР вновь должны были выступить в роли приемных родителей. Но покажут ли им младенцев, предназначенных на усыновление? Есть ли среди них Эндрю? Если малыша похитили не ради продажи приемным родителям, Лини, возможно, никогда не узнает его судьбу. Сможет ли она жить с этим?
На кухне женщина взглянула на часы. Пять пятнадцать. Встреча назначена на девять. Меньше чем через четыре часа. Но сколько времени потребуется агентам для доклада Морану? Возможно, даже после встречи они не будут знать, был ли среди младенцев Эндрю.
Лини варила кофе и смотрела на телефон. Ей хотелось поговорить с Фрэнком, услышать его голос. Рано, он еще спит.
Она потянулась к трубке и набрала номер его мобильного телефона. Он ответил на втором гудке.
— Латимер слушает.
— Фрэнк?
— Лини, как ты, в порядке?
— В порядке, только не спится. Думаю, тебе тоже.
— Я пытался уснуть, но… Выспимся, когда привезу Эндрю домой.
— Я… я хочу, чтобы ты знал: если ни один из младенцев не окажется Эндрю… — Слезы душили ее. — Это не твоя вина, ни в чем себя не вини…
— Нельзя терять надежду, даже если Эндрю не окажется там в этот раз. Мы продолжим поиски.
— Я заканчиваю разговор, иначе… — Голос Лини дрожал.
— Не плачь, а то я тоже не удержусь. А если я заплачу, мой имидж крутого парня будет разрушен. Я позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю. Пока.
В трубке раздались короткие гудки. Лини боролась со слезами. Следующие несколько часов оказались самыми длинными в ее жизни.
Она допивала вторую чашку кофе, когда на кухне появилась Кейт. В красном спортивном костюме и с распущенными волосами она была похожа на подростка.
— Давно на ногах? — Кейт подошла к кофейнику. — Мне кажется, ты провела здесь всю ночь.
— Нет, пришла сюда минут сорок назад. Я звонила Фрэнку.
Кейт наполнила чашку и присела за стол, напротив Лини.
— Я молюсь, чтобы один из младенцев оказался Эндрю. Но, надеясь на лучшее, приходится готовить себя к худшему.
— Не знаю, Кейт, смогу ли я. Мне не хочется думать…
— Это не значит, что надо оставить надежду. Пока у тебя нет доказательств, что ребенок мертв, никто не может отобрать у тебя надежду.
Лини поразилась твердости голоса Кейт, непоколебимой уверенности ее заявления.
— Ты еще надеешься, Кейт?
Кейт поставила чашку на стол, прикрыла на секунду глаза, потом посмотрела прямо на Лини.
— Я надеюсь, что моя дочь жива, ее кто-то любит и заботится о ней.
Лини онемела от признания Кейт, стук сердца звучал в ушах. Она подозревала, что эта женщина потеряла ребенка, но все равно была поражена.
— Одиннадцать лет назад. Мэри-Кейт едва исполнилось два месяца. Тогда мы решили, что ее похитили ради выкупа, потому что мой бывший муж из очень богатой и влиятельной семьи.
— Но это оказалось не так?
Кейт покачала головой.
— Вмешалось ФБР. Мы ждали звонка или письма с указанием суммы, которую хотели получить похитители. Но не было ни звонка, ни письма. Трент нанял частных детективов для поиска дочери, но результата не было. В конце концов муж убедил себя, что дочь мертва.
— Почему он пришел к такому выводу?
— Мне кажется, что только так он мог справиться с тем, что произошло. Ему была нужна какая-то определенность. Мы спорили с ним день и ночь. Я твердила, что нельзя терять надежду, а он говорил, что я живу в мире фантазий, если надеюсь найти дочь.
— Ты и сейчас не перестаешь надеяться и веришь, что твоя дочь жива. А что же твой бывший муж?
— Он не изменил своего мнения. Мы оба страдали от чувства вины, кроме того, вмешалась его семья… Наш брак распался, мы развелись десять лет назад. С тех пор я его не видела.
— Но по-прежнему его любишь? Ты же больше не выходила замуж, а это что-то значит.
— Это значит, что я боюсь снова пережить боль. Мужчины хотят иметь детей, а я знаю, что никогда не смогу родить, чтобы потом опять потерять ребенка. Слишком велика боль. — Кейт тяжело вздохнула. — Ой, Лини, прости. Мне не следовало…
Лини потянулась через стол и взяла Кейт за руку.
— Мы не потеряли Эндрю. И я, как и ты, не оставляю надежду найти его. Если я буду верить, что эти люди похитили сына, чтобы продать его на усыновление, так и произойдет! И ты найдешь свою дочь!
— Я верю, что Мэри-Кейт жива. Если бы это было не так, я бы почувствовала своим материнским сердцем.
Кейт сжала руку Лини. Они смотрели друг на друга глазами, полными слез.
Фрэнк беспокойными шагами мерил офис ФБР в Мемфисе. Он приехал сюда утром и уже успел выпить столько кофе, что это количество могло поместиться в трех кофейниках. Сейчас половина четвертого. Где Моран, черт возьми? Последний раз они выходили на связь с агентами в полдень, но Фрэнк знал только, что два младенца мужского пола были доставлены в ФБР для осмотра детским врачом. Из других разговоров он понял, что верхушка банды арестована вместе с юристом, который помогал негодяям в их преступной деятельности.
Фрэнк признавал важность победы ФБР в этом деле, но сейчас его больше всего волновало, есть ли среди этих младенцев его сын. За эти несколько дней он молился больше, чем за всю жизнь. Наверно, только столкнувшись с безнадежностью, человек обращается к молитвам. Фрэнк был знаком с безнадежностью, но никогда не чувствовал себя беспомощным.
Фрэнк понимал, что в процессе работы Моран давал ему информации больше, чем дозволено, и ценил это. Он был уверен, что, как только ситуация прояснится, Моран тут же сообщит ему. У федеральных агентов есть свои правила и порядки, которые они должны неукоснительно соблюдать. Но ждать теперь осталось совсем немного. К дверям офиса подъехал автомобиль, хлопнула входная дверь. Через минуту на пороге кабинета появился Моран.
— Мы их взяли, всю банду сверху донизу. Арестованы двадцать человек, включая четверых главарей. — Он похлопал Фрэнка по спине. — Слава богу, все закончено.
— Где дети, Моран?
— Мы конфисковали записи о похищенных и отданных на усыновление детях за двадцать лет. Ты представляешь, что это значит? Биологические родители и приемные, а между ними — сотни детей. Это — кошмар не только с юридической точки зрения, но и с моральной.
