Она ни слова не сказала о Гренвилле.
— Мальчики, несомненно, сейчас сильно переживают смерть матери. Они — хорошие дети, я могла в этом убедиться, так что совсем скоро они перестанут плохо себя вести, — попыталась успокоить миссис Мердок Амелия.
— Детям не хватает их матери точно так же, как всем нам! — захлебнулась в рыданиях гувернантка.
Амелия сжала ее плечо.
— А его светлость?
Миссис Мердок прекратила плакать. Помедлив, она ответила:
— Граф заперся в своих покоях.
Амелия насторожилась:
— Что вы имеете в виду?
— Он не выходил из своих покоев со дня похорон, мисс Грейстоун.
Спустя час Амелия следом за миссис Мердок вошла в Сент-Джаст-Холл, стряхивая капли дождя со своей накидки. В вестибюле с мраморными полами висела такая тишина, что можно было услышать, как муха пролетит. Дождь хлестал по окнам и по крыше. Амелия была в некоторой степени даже благодарна погоде, заглушавшей стук ее сердца.
Понизив голос, она спросила у гувернантки:
— Где дети?
— Когда я уезжала, оба мальчика отправились во двор. Впрочем, сейчас льет дождь…
Если мальчики по-прежнему на улице, они могут серьезно заболеть, подумала Амелия. В передней появился облаченный в ливрею слуга, и Амелия передала ему свою промокшую до нитки накидку.
— Как вас зовут, сэр? — твердо спросила она.
— Ллойд, — кланяясь, ответил лакей.
— Мальчики — в доме?
— Да, мадам, они пришли час назад, когда начался дождь.
— Где они были?
— Полагаю, в конюшне — они оба были в сене, и от них исходил специфический запах.
Что ж, по крайней мере, дети находились дома, в безопасности. Амелия посмотрела на миссис Мердок, которая явно ожидала ее указаний. Амелия прокашлялась, ее сердце заколотилось еще быстрее.
— А его светлость?
Тревога мелькнула на лице слуги.
— Он — по-прежнему в своих покоях, мадам.
Нервно вдохнув воздух, Амелия распорядилась:
— Скажите ему, что прибыла мисс Грейстоун.
Ллойд колебался, будто собирался возразить. Но Амелия решительно кивнула, настаивая на своем, и он удалился. Миссис Мердок неожиданно заторопилась:
— Я распоряжусь насчет чая.
И исчезла.
Амелия поняла, что вся прислуга панически боялась Гренвилла. Что ж, выходит, миссис Мердок не преувеличила масштабы царящего в доме хаоса. Амелия стала нервно прохаживаться по вестибюлю.
Слуга появился в вестибюле спустя несколько минут. Покраснев до корней волос, он сообщил:
— Не думаю, что его светлость готов кого-либо принять, мисс Грейстоун.
— Что он сказал?
— Он не открыл дверь.
Амелия нерешительно замерла, не зная, что делать. Если Гренвилл не спустился вниз, чтобы поговорить с ней, значит, ей следует подняться наверх, чтобы поговорить с ним. Объятая трепетом, она собралась с духом и взглянула на Ллойда:
— Проводите меня в его покои.
Побледнев, слуга кивнул и повел ее сначала по коридору, а потом вверх по лестнице.
Они остановились перед тяжелой дверью из тикового дерева. Ллойд был белым как полотно, и Амелия надеялась, что Гренвилл не уволит лакея за то, что тот привел нежданную гостью в личные покои хозяина.
— Возможно, вам лучше уйти, — прошептала она.
Ллойд вмиг испарился.
Сердце Амелии громко забилось. Но иного выбора не было, и она громко постучала в дверь.
Отклика не последовало. Она снова постучала.
За дверью по-прежнему стояла тишина, Амелия стала колотить в дверь кулаком:
— Гренвилл! Откройте!
И на сей раз никто не отозвался, хотя ей почудилось, что изнутри послышался звук шагов.
— Гренвилл! — Она яростно забарабанила по двери. — Это — Амелия Грейстоун. Я хочу…
И в этот момент дверь наконец-то распахнулась.
Амелия не закончила фразу. Перед ней стоял Саймон, облаченный лишь в расстегнутую рубашку и бриджи. Глазам Амелии предстала часть очень крепкой, мускулистой груди. На Гренвилле не было ни чулок, ни туфель. На лице красовалась длинная щетина, распущенные волосы беспорядочно разметались. Темные, почти черные пряди спускались до плеч.
Гренвилл недовольно смотрел на нее.
Амелия не предполагала, что Саймон предстанет перед ней в таком растрепанном виде. А теперь до нее донесся и запах виски.
— Гренвилл… Благодарю, что открыли, — запинаясь, пробормотала она.
Рот Саймона насмешливо скривился. Его глаза потемнели.
— Амелия. Пришли спасти мою душу? — тихо засмеялся он. — Должен предупредить вас, что меня нельзя спасти, даже вам это не под силу.
Амелия будто вросла в пол. Его темные глаза мерцали — она прекрасно знала этот взгляд. И что было еще хуже, ее собственное сердце вдруг взбунтовалось. На какое-то время Амелия потеряла дар речи.
О чем Гренвилл мог подумать?..
Он обольстительно улыбнулся:
— Вы промокли. Входите… если осмелитесь.
Амелии уже доводилось слышать этот тон. Гренвилл собирается с ней флиртовать? Или, не дай бог, хочет соблазнить ее?
Его улыбка стала еще шире.
— Вы ведь, разумеется, не боитесь меня?
Амелия из последних сил призывала на помощь все свое самообладание. Она пришла сюда, чтобы поговорить с графом, поскольку его домашнее хозяйство оказалось в полном беспорядке и взять бразды правления в свои руки было просто некому. Его дети нуждались в нем. О них следовало позаботиться!
Амелия и граф стояли друг напротив друга на пороге его гостиной. После долгой паузы Амелия наконец-то заглянула в комнату. Там царил ужасающий кавардак. Диванные подушки были разбросаны по полу. Все имевшиеся здесь ровные поверхности занимали стаканы — пустые или частично наполненные. На полу, разбитая на мелкие кусочки, валялась лампа. Та же участь постигла зеркало.
На буфете стояли несколько пустых графинов. Рядом высились пустые винные бутылки. На бледно-голубой стене у камина красовалось темно-красное пятно. И наконец, Амелия увидела на полу разбитое бутылочное стекло.
— Что это вы себе возомнили? — вскричала Амелия, охваченная неподдельной тревогой.
Глаза Гренвилла округлились от удивления, но девушка уже протиснулась мимо него. Потом обернулась и громко захлопнула за собой дверь. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь из слуг графа увидел беспорядок в его комнате или, еще хуже, состояние, в котором пребывал хозяин.
