Если бы написали книгу под названием, скажем, «Путеводитель по Нью-Йорку для извращенцев», там бы несомненно фигурировал туалет ж/д вокзала Гранд-Сентрал[19].
В писсуарах метро тоже достаточно хуево, но там, по крайней мере, шныряют копы, и потому извращенцы стремаются так запросто тебя лапать. А в Гранд-Сентрал возможно все что угодно. Сегодня вечером ждал поезд в Рай, штат Нью-Йорк, чтобы ехать к моему приятелю Вилли из нашего старого района, где-то, по-моему, в полшестого. Бог ты мой, толпа офисных уродов выстроилась в ряд у писсуаров (их штук сорок, ебануться, как их только не называют — мочеприемники, или как там еще — тянутся сплошной линией), и в придачу всякие оборванцы, пидоры-проститутки и иже с ними. Все скосили глаза на меня и моего соседа и как заведенные дрочат. Сорок рук, словно насосы, ходят взад-вперед на сумасшедшей скорости. Без претензий на эстетику. Просто толпа офисных пидоров спускает, рискуя опоздать на поезд, идущий в 5:50. Женам их, обделенным вниманием, зайти бы сюда и разобраться, в чем дело. Такие гляделки уже стали делом привычным и малость поднадоели, прикол в том, что именно здесь ты вдруг чувствуешь ползущую по твоей ноге ладонь, внезапно цапающую твой многострадальный хер. Никто даже не вскинет удивленно брови; вашу мать, мне начинает казаться, что я один приперся сюда просто-напросто справить естественную потребность организма. Потревоженный в процессе мочеиспускания я отскочил, когда меня облапал рослый детина, и направил струю прямо на его костюмчик от Brooks Brothers. Потом пришлось проделать то же самое с другим типом, пытавшимся впрячься в ситуацию. Копия того детины. Чел, стоявший рядом со мной, как будто собирался вынуть бинокль, на секунду мелькнула у меня такая мысль. Да, правда, здесь даже могут на виду у всех отсосать, если «служитель» не смотрит. Ебать-копать, что мне предпринять? Может, пожаловаться «служителю» на происходящее? У него такой видок, что он готов стащить мои джинсы и, не сходя с места, отжучить меня в задницу. К тому же я сейчас редко кому-нибудь на что-нибудь жалуюсь.
Двух мнений быть не может, главный пиздец — это бизнесмены. У них у всех есть пунктик насчет охоты на молоденьких мальчиков. Лично наблюдал, как мужики, судя по виду вице-президенты фирм по производству зубной пасты или другого дерьмища, дрались за место у мочеприемника рядом со мной. Это, может, и лестно, но они от меня ни фига не получат. И еще негритосы. Они все рвутся пристроиться к себе подобным и с ума сходят по черномазым пацанам. Никогда не отпускайте своих детишек писать одних в общественном туалете, а если по возвращении он будет улыбаться, советую вам хорошенько побеседовать с вашим мальчиком.
Хочу сегодня описать в своем дневнике один эпизод из детства, потому что он не выходит у меня из головы весь день. Добавлю, день сегодня отстойный, зарядил мерзкий дождичек... Мне было лет девять. Большую часть свободного времени мы с моим другом Кенни торчали в подвале нашего дома, в основном стучали мяч или слушали радио. В управляющих ходил некий юморной чел Бадди, ленивее ублюдка природа еще не создавала. Если его как следует достать, вполне мог устроить жильцам собачью жизнь, что он иногда и делал. Он регулярно бывал навеселе, последнее время постоянно, и потому его в любой момент могли выпереть. Но нам он симпатизировал и позволял тусоваться, где нам хочется, равно как и дедам играть бесконечно в карты в котельной. Последняя представляла собой обшарпаное, грязное и вонючее помещение, как я сейчас припоминаю. Наверное, поэтому оно мне и нравилось. Я знал всех других чуваков, тусивших в этом задрипаном клубе любителей потрепаться порядка двух лет, и ни одному из них в голову не приходило, какой это отстой.
В тот памятный день случилось нечто из ряда вон выходящее. Мы с Кении, как обычно, стучали мяч и наблюдали за карточным сражением, когда в помещение завалила вместе со своей подружкой Лулу младшая сестренка одного из старших козлов Шэрон, которой было лет тринадцать, и она смотрелась несколько потешно из-за обилия косметики. Когда мы с Кении переместились в большую комнату, они двинули за нами, потаращились на малышовский баскетбол, а потом предложили нам пойти с ними в радиорубку и потусить там. Мы пошли, и они тут же предложили нам с Кении сыграть в одну неизвестную нам игру. Мы сказали: «Здорово! И что за игра?» «Ну, — пропела Лулу — игра называется «Медсестры»... Вы с Кении снимаете штанишки, а мы с Шэрон проводим осмотр». Мы ничего не поняли, но выполнили указания медсестер и стянули джинсы. Кении взглянул на меня, я на него, мы увидели, что письки у нас примерно одинакового размера и расплылись в довольных улыбках. И тут девчонки тоже заулыбались. Короче говоря, они быстренько сняли платья и даже белье, чем в прямом смысле «перешли все границы», ведь я знал, что девочки отличаются от мальчиков в определенных местах и очень застеснялся. Эта оказалась моя первая встреча с трансвеститами, потому что я, к моему немалому удивлению, обнаружил, что у них тоже есть маленькие письки.
Сегодня вечером тусовались в парке с запасцем славной наркоты, купленный Джоем Л. где-то в Челси, потом защемились в милый, но совершенно безумный кабачок «Ведро Крови». В баре с Джоем трепались Джимми Манкоул и Генри. Все было ништяк, пока в боковую дверь не вошла троица серьезных джентльменов и не направилась к бару. На всех шинели и шляпы с перышком. Двое белых и один черный. Припарковали перед входом недружелюбного вида серую машину. Судя по их прикиду можно было предположить следующее: либо они баскетболисты, либо копы из отдела по борьбе с наркотиками. Поскольку в «Ведро» баскетболисты заглядывают нечасто, я склонялся ко второй версии. Откровенно говоря, догадаться было не сложнее, нацепи они красные мигалки на шляпы. Брайан очнулся от дремоты, когда я толкнул его, но, взглянув на них, он только пробурчал: «Мерзкие пижоны», — и вернулся в мир грез. Нарко-копы скучились у стойки и о чем-то между собой беседовали, крайне довольные, что зажопили всю компанию. Вдруг тишину нарушил здоровяк Майк Макинтош, громко заявив: «Почему бы этим блядским легавым не пойти на хуй?»
— Что ты спизднул? — спросил коп-нигер.
— Я сказал, пошли вы на хуй.
Легавые окружили Майка. Это не очень сообразительный чувак, торчащий на плане и кислоте (я тусил с ним на прошлой неделе в первый и последний раз; его глючило, что он очутился в горящем здании и не может выбраться), бывший спидовой и джанки... Род занятий: (зацените, офигеть можно) ПОРТОВЫЙ ГРУЗЧИК. Я отозвал в сторону малыша Джоя: «Передай этим челам заткнуться, я не на чистяке, а легавые вот-вот начнут шмон». «Он НЕ НА чистяке, — прошептал Джой. — Блядь, да у меня с собой полпакета, это же тянет на продажу в особо крупных размерах, три года программы Рокфеллера (программа Рокфеллера — это всего-навсего тюрьма штата для наркоманов, типа ты будешь «тесать скалы бок о бок с приятелем», если можно так выразиться). Итак, черный коп, набычившийся на Майка, велит ему сделать шаг вперед. «Черта с два, пока ты не вытащишь свою долбанную игрушку из-под пиджака», — следует ответ Майка. Нигер передал пушку другому копу. Ситуация казалась немыслимой, в духе старого доброго Дикого Запада или что-то вроде. Я слинял в сортир и сховал свои пакетики под туалетной бумагой. Тем временем все джанки заказали себе по пиву вместо колы, ведь нарко-коп обязательно заподозрит неладное, если зайдет в бар, где каждый потягивает кока-колу. «Щас наш Майк отхуячит гнусного ублюдка», — прошептал очухавшийся Брайан. Возможно, он бы тоже отхуячил ублюдка, но тогда, минут пять спустя, их с Майком забрали бы в участок. Наконец, слово взял белый коп и разрядил обстановку: «Итак, перед вами стоит офицер полицейского департамента Нью-Йорка, и он уполномочен арестовать каждого, кто посмеет поднять на него руку». Бармен оттащил Майка в сторону и разъяснил ему слова представителя власти. Питер вывел Майка из бара и повел по улице поостыть. Нарко-копы постояли еще несколько минут, двинули к выходу, внимательно разглядывая посетителей, и кто-то из них, по-моему, черный, сказал: «Здесь дело нечисто, мы знаем, что у вас творится, и потому предупреждаю всех, вы скоро крупно влипните». Брайан снова открыл глаза: «Мерзкие пижоны. Видишь, я был прав». Машина отъехала, мы с отвращением поглядели на пиво, отодвинули его от себя и взяли еще колы.
