– А этот можно носить на ноге, – примеривалась Маша.
Она тысячу лет не носила никакой бижутерии. А дома остался настоящий янтарь с настоящим серебром. Стопроцентный эксклюзив.
Яна поморщилась. Лида и Паша молча наблюдали за бесплатным цирком.
– Только не носи одновременно! И, я тебя прошу, не надевай это... там. – Яна не знала, как это сказать.
Ей не хотелось обижать сестру. А «я тебя прошу» – это вообще слова не из ее лексикона.
– ...при Вадиме? – догадалась Маша. Ее поразила абсолютная серьезность, с какой все это говорилось.
– Да, ты тут поноси. И в Красноярске. – Яна была сама лояльность.
Марью уже разбирало. Хотелось расхохотаться, и закипала злость. Одновременно. Ядовитый коктейль. Она оглядела себя, встряхнула на себе полы хлопковой курточки и вылепила, скорее, Вадику, заочно, а не Яне:
– Да? А ничего, что я так... не Гуччи и не Версаче?
Сдержанная Лида посмотрела с укоризной:
– Девчонки, только не ссорьтесь!
Маша застегнула на ноге камушки с монетками. Красноватый беспородный минерал и «бронза» здорово сочетались с текстилем цвета хаки на загорелых ногах. Камушки больно впивались в щиколотку при ходьбе, но – плевать! Халтурная застежка позорно обломилась в тот же вечер, и смелый аксессуар, не попадающий, по самому факту своего плебейского происхождения, в жестко регламентированный список статусных вещей, отпал за ненадобностью. У второго браслета была более завидная судьба: сувенир из Турции украсил плюшевую лапу Макуши.
Воды! Воды!.. Городок без имени. Русские без проблем.
Вода возникла как-то сама собой, в полусотне метров от главной площади. Это был городской пляж, похоже, на искусственном озере, облюбованном юным поколением аборигенов. Здесь точно была жизнь! Местная пацанва радостно плескалась, не слишком обращая внимание на туристов. Черные от солнца поджарые фигурки с воплями удовольствия плюхались в мелкую воду и снова подставляли солнцу глянцевую кожу, и снова плюхались и плескались как заводные. Не море, но все-таки!..
Маша подошла к самой кромке, стараясь не зачерпывать песка в текстильные мокасины, тронула воду ладонью. Теплая, как молоко. Может, это они ее нагрели?
Не залезть туда было невозможно. Илистое дно проваливалось под ногами, трава опутывала их, но, сколько ни иди, все равно по колено.
Вода была – градусов сорок, ей-богу. Но если б они знали, какое море ждет их, не парились бы в этой луже.
Обсыхали и переодевались под огромным, до неба, деревом – платаном с раскидистой кроной и по-южному гладким стволом. В Сибири таких деревьев нет. Зато и в Турции нет таких сосен, как под Красноярском. Какие-то они у них подсушенные солнцем.
– Маша, а ты как отца называешь – по имени и отчеству? – спросила Лида.
– Конечно. А как еще?
Яна стояла рядом, и этот разговор начинал ее напрягать.
– И ты никогда не виделась с отцом?
– Никогда. Я, конечно, знала, что где-то в Москве он есть, что у него две дочери... И фамилия у них, как у меня, – так странно... Но я никогда не стала бы сама ничего предпринимать. Ну не было – и не надо.
– Девчонки, а интересно было в автобусе вас слушать...
– В автобусе?! – почти хором воскликнули обе Ядреновы. – Было слышно, что мы говорим?!
– Ну да. Вас весь автобус слушал.
– Кошмар!..
– Что-то про украшения, потом про бабушку и потерянную фотографию. И про отца, что он как будто долго жил за границей и вы его никогда не видели...
– В общем, индийское кино! «Зита и Гита»! – веселилась Маша. – А классный сюжет, да? Только никому не продавайте!
Яне не было так весело. Кажется, даже напротив. Губы ее стали неуловимо тоньше и уже складывались полумесяцем. Было у нее такое свойство: уголки губ иногда опускались вниз, образуя недовольную скобку. «Что она несет?!»
Белая «Тойота» снова мчалась по равнине, чтобы забраться в горы и спуститься к морю.
– А вот это, интересно, что это такое?..
– Какой-то турецкий «долгострой».
– А может, это военный объект? Стратегического значения?
– Давайте остановимся! Сфотографируемся на фоне...
– Не, нельзя. Вообще-то это резиденция...
– Да, это частная собственность. Замаскированная под военный объект. И нас тут сразу заарестуют!..
– Тебе-то чего переживать – у тебя теперь папа со связями!
– Это у тебя – папа со связями! – указательный палец Марьи сделал выпад в сторону красной кепки Яны.
– Девчонки, только не деритесь!
– Да мы и не думали!
– Ой, давайте тут притормозим! Мечеть красивая! – Маша всю дорогу порывалась что-нибудь запечатлеть.
– Не сейчас. Потом, это все потом! На обратном пути будем останавливаться – фотографируй сколько хочешь! – отвечал кэп.
– А смотрите-ка! Машина с красноярскими номерами! Откуда она тут взялась?
– А, правда, откуда она тут взялась? – попалась Маша.
Новосибирцы захихикали. Легковерие удивительным образом сочеталось в ней с чудовищной мнительностью. Парадоксальное сочетание.
Проехали большую пыльную деревню с нарядными мечетями и, еще немного попетляв между скал, выбрались на открытое пространство, которое вполне могло котироваться как смотровая площадка. Прямо под ними улеглось море и уступами от него – живописный городок: выцветшие оранжевые крыши на кремово-белых домиках разных фасонов, кудряшки зелени и извилины дорог – все в мареве и дымке... Море! Солнце! Сказка! Фетие!
Картинка менялась каждую секунду. И вот уже кто-то другой, счастливый, смотрел сверху на глянцевую спину машинки-букашки, переползающей по узким тропинкам-улочкам к большой воде.
Скучно, господа! Скучно описывать самое красивое место на земле! Пожалейте автора.
Когда за окном так мало солнца... Кажется, это называется мазохизмом – пытаться описать пляж в морской лагуне Фетие. А впрочем, для закоренелого скептика и немного циника все это не более чем яркая обертка от съеденной конфеты.
– Говорят, где-то здесь снимали рекламу «Баунти», – сказала Лида.
Люди! Вас обманули! Голубое море, бирюза с янтарем, горячий песок, аквамариновое небо, подернутое дымкой от избытка света, – это не реклама! Это бывает на самом деле!
– Против солнца – ничего не получится, засветишь кадр, – предупредил Паша.
Маша нацеливала «мыльницу» на морской вид в самом выгодном ракурсе. Скалы с лесистой порослью на них очерчивали полукруг и подковой ложились прямо в море, пересекая линию берега с двух сторон и оставляя свободной линию горизонта.
