Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Что будет с Сугэ, если новая наложница займет ее место в постели и в жизни хозяина? А вдруг он охладеет к Сугэ?
Когда три года назад мать решилась на столь отчаянный шаг и отдала чужим людям свою дочь, она возлагала большие надежды на Томо, поверив, что хозяйка позаботится о судьбе Сугэ. Госпожа Сиракава дала клятвенное обещание не оставить девочку в беде.
«Что будет, если любовь хозяина иссякнет и он отвернется от Сугэ? Мысль об этом не покидает меня ни днем ни ночью», – сказала тогда пожилая женщина. Томо, спокойная, холодная, неподвижно сидела, положив руки на колени, и слушала. Идеально аккуратная: волосок к волоску, складочка к складочке… Ей было безумно жаль просительницу. В темном потоке ее собственных мучительных размышлений и переживаний вдруг образовался просвет, и Томо увидела перед собой истерзанную горем мать, которая забыла о безобразной сделке, о грязных деньгах и молила лишь о милосердии и сострадании, о снисхождении к своему несчастному ребенку.
Чужая боль отозвалась гулким стоном в сердце Томо. Она была не в состоянии оставаться в стороне. Личная причастность к драматической истории тяжким бременем давила на нее. Да, странная роль ей досталась в этом мрачном спектакле: привести в дом наложницу для мужа…
Но на этом ее мучения не закончились, ей были уготованы новые страдания. Она внезапно осознала, что должна была чувствовать мать, продавшая тело своей дочери, и чуть не задохнулась от жгучей, пронизывающей боли. «Не беспокойтесь, – ответила тогда Томо пожилой женщине. – Что бы ни случилось, я позабочусь о Сугэ. Доверьтесь мне. Иного и быть не может: я беру в свой дом юное беззащитное существо. Не тревожьтесь, я сделаю все, что смогу».
Старушка мать в безудержном порыве пала ниц перед Томо. Судорожные рыдания перемежались со словами благодарности. Томо было очень тяжело, она едва сдерживала слезы.
Мать Сугэ вспомнила все подробности той давней встречи. Она поняла, что должна немедленно увидеть госпожу Сиракаву и напомнить ей об ее клятве. Но бедняжке не хватило решительности для столь отчаянного поступка. И она обратилась за помощью к Кин.
– Речь идет о Юми, не так ли? – уточнила Сугэ, когда Кин закончила свой отчет. – Если дело в этом, то не стоит беспокоить хозяйку. Просто передайте матери, что повода для тревог нет.
– Правда? Ну конечно… конечно. – Кин глубокомысленно покивала. – Так ты считаешь, что Юми не постигнет та же участь? – неожиданно спросила она.
– Нет-нет, я вовсе не это имела в виду. – По губам девушки скользнула тихая печальная улыбка.
И улыбка эта была такой скорбной, смиренной, беспомощной, что Кин невольно поежилась, будто чья-то ледяная рука провела по ее шее и спине.
– Все уже произошло, – медленно проговорила Сугэ. – Как только хозяин уладит некоторые проблемы с ее родителями, она станет жить вместе со мной в этой комнате.
Девушка спокойно смотрела на гостью, а та, выпучив глаза и раскрыв рот, окаменела на месте. Она так и не успела поднести трубку к губам, рука застыла в воздухе.
– Ах вот как… Гм, тогда понятно, почему так тревожится твоя мать.
– Но ведь особых причин для беспокойства нет, – еще раз повторила Сугэ. – Юми хорошая, честная. Она худенькая и стройная, как юноша. Вместе мы смотримся весьма оригинально.
– Все это, конечно, замечательно… Но пойми, ведь, если хозяин привяжется к Юми, тебе будет не до смеха.
– Ничего страшного, я все знаю и понимаю, – сказала девушка.
На ее устах блуждала та же странная улыбка, зыбкая, призрачная, будто лишенная физической субстанции. Казалось, неведомо откуда густым туманом выползла таинственная чернота и поглотила тело и лицо, а на поверхности остался лишь дрожащий отсвет улыбки.
Кин вздрогнула и пытливо посмотрела на Сугэ. Внезапно у женщины появилось ощущение, что где-то рядом, за потайной невидимой ширмой, прячется господин Сиракава. Безжалостный кукловод, он дергает за ниточки безвольной куколки…
– Ничего страшного?! Ты хочешь сказать, хозяин открыто и откровенно обсуждает с тобой свои делишки?
– Ну, не все, конечно… – Сугэ осеклась и вспыхнула до корней волос, словно сказала что-то лишнее, о чем вообще не следовало упоминать.
– Послушай, девочка моя, ты должна как-то успокоить мать. Даже не знаю, что тебе надо сделать, чтобы она перестала волноваться. Видимо, ей все-таки придется побеседовать с твоей хозяйкой.
– Нет, ни в коем случае! – Сугэ нахмурилась и недовольно повела плечами.
В эту секунду маленький котенок черепахового окраса, до этого тихо спавший на шелковой подушке, потянулся и подошел к девушке. На его шейке позвякивал колокольчик. Сугэ взяла малыша и посадила на колени. Поглаживая котенка по мягкой шерстке, она вдруг медленно заговорила тихим, бесстрастным голосом:
– Хозяин добрый человек, он заботится обо мне. Он сказал, что я физически не такая выносливая и крепкая, как другие женщины, и что я… могу умереть, если буду… перетруждаться. Вот почему в доме появилась Юми. Хозяин опытный мужчина, он много общался с гейшами и знает, как должен функционировать женский организм. С самого начала он был мне как отец, поэтому я не испытываю ревности или других подобных чувств. Возможно, сказывается и большая разница в возрасте. Хозяйка не знает всех этих подробностей. Прошу вас, храните все в тайне.
Она утомленно умолкла. Веки-лепестки прикрыли глаза, лицо застыло, побледнело, и вместе с живыми красками мгновенно исчезли детское простодушное очарование и безмятежная одухотворенность. Это был слепок с лица, пустой, призрачно-мертвый.
Не в силах скрыть своего разочарования, Кин ушла, так ничего и не добившись.
Сугэ тихо сидела, охваченная неизбывной печалью. Она машинально ласкала котенка, устремив тоскующий взгляд в сад, где в лучах солнца розовели, как кроличье ушко, цветки сасанквы[29].
Почему мать и Кии так всполошились, недоумевала Сугэ. Ей было не по себе. Она запуталась в своих ощущениях и не знала, что же на самом деле должна чувствовать. Наверное, это действительно странно, что Юми не вызывает в ней ни злости, ни ревности.
Сугэ выросла среди простых людей в одном из торговых районов Токио. Родители ее были обычными порядочными горожанами. Поразительно, но она многого не знала в жизни, а вопрос взаимоотношений мужчин и женщин всегда был для нее тайной за семью печатями.
На уроках хореографии Сугэ часто танцевала мужскую партию. Это были роли романтических героев, к которым тянулись и льнули прекрасные девы. Учительница пристально наблюдала за ней и постоянно требовала раскрепоститься, раскрыться и полностью отдаться танцу – ярко, страстно. Неудивительно, что для девушки чувственное желание, любовь, томление оказались неразрывно связаны с красочной роскошью сценических костюмов, с тоскливым звучанием сямисэна и нежным очарованием напевов.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
