На следующий день этот парень — ассистент режиссера — в театр не явился и больше туда не приходил. Постановщик разозлился: «Как этот негодяй посмел бросить работу?!» А то растение в горшке сохло, сохло да так и засохло совсем. Гримерша его ужасно любила, она ругалась и говорила, что кто-то спьяну вылил в горшок виски.
Рассказ Мими навеял на тебя тоску. Как будто ты в платье, которое промочил дождь. Это невидимое глазу платье невозможно было снять, как ни старайся. И кожу свою тоже было никак не содрать. Ты сказала: «Устала что-то, прилягу, а вы продолжайте». Непонятно, зачем ты это сказала: то ли хотела послушать еще, то ли не хотела обижать Мими — ей-то как раз хотелось поболтать.
Улечься на полку в вагоне — все равно что залезть сбоку в гроб странной конструкции. Страшно забираться в такой ящик. Впрочем, когда придет время, из него всегда можно выбраться — боковой стенки-то нет. И не стоит беспокоиться, что могут заколотить верхнюю крышку. Так что нечего бояться, говорила ты сама себе.
Мими было абсолютно все равно — сидишь ты или лежишь. Теперь она рассказывала, как повстречалась с режиссером, у которого были совершенно голубые глаза. «Они были такие голубые; я вся растворялась в них и только чуть позже поняла, что они ничего не видели». Мими пришла на юбилейный вечер одного театра с опозданием, на ней были темные очки, призванные скрывать ее опухшие от слез глаза. Она стояла в уголке, когда к ней подошел этот человек. Он спросил: «Не хотите ли чего-нибудь выпить?» Мими была очарована его низким приятным голосом. «Пожалуй, я выпью красного вина». Мужчина бросил взгляд на стоявшего рядом с ним молодого человека — то ли помощника, то ли ученика. Тот принес Мими бокал вина. Мими подняла бокал, чтобы чокнуться, но мужчина свой бокал поднимать не торопился. Она удивилась, отчего это он не желает соединить бокалы. Неужели она чем-нибудь обидела его? Мими украдкой взглянула в его глаза. И поняла, что он слепой. Он произнес:
«У вас голос немного дрожит — что-то случилось? Может быть, вы узнали, что у вашего дружка есть другая женщина? Так расстаньтесь же с ним!» И ведь угадал! Будто ясновидящий. Между тем выяснилось, что они остановились в одной гостинице. Они ушли с банкета вместе.
Мими было неприятно присутствие поводыря. Выйдя в коридор, он придерживал мужчину за локоть, направляя того, куда нужно.
Получив на стойке ресепшн в гостинице ключ, мужчина предложил Мими немного выпить в своем номере. Молодой помощник жил там же. Мужчина произнес: «Не обращайте на него внимания. Он немой. Зато я — слепой. Так что мы живем вместе. Думайте о нас, что мы — один человек. Едим и работаем мы, правда, за двоих, — засмеялся он. — Считайте нас за одного любовника, так и любите нас». Молодой человек потушил свет.
Не знаю, чем закончилась эта любовная история, — ты заснула, слушая рассказ Мими. Тебе казалось, что ее глаза становятся все больше и больше, что губы превращаются в огненно-красный вход, ведущий в пещеру, что направленные вверх ноздри расширяются, что все ее лицо расползается в пространство — сосуды вот-вот лопнут. Сама же ты двигалась совсем в другом направлении. Ты двигалась в глубину, внутрь твоего неподвижно лежащего тела, в нечто закрытое, темное — в безмолвие. Ты становилась все меньше и меньше и уходила в неосязаемое — в покой ночи.
Путешествие десятое В ГАМБУРГ!
Линц, помимо прочего, известен тем, что Гитлер одно время хотел устроить там столицу своей империи. А сейчас это крошечный австрийский городок. Так тебе его отрекомендовали. Ты прошлась по улицам. Такое ощущение, что на спящее тело навалили груду кирпичей.
Этот город вызывает у тебя образ мужчины — на узком лбу депрессивные морщины, налитые мутной кровью глаза, злобный взгляд, направленный в твою сторону. Костяк этого города крепок, но плечи чересчур широки, руки чересчур тяжелы и болтаются вдоль тела. Нет, это уж чересчур. Пусть тебе не нравится Линц, но не до такой же степени. На самом деле в этом городе живет немало людей с живыми глазами, они напрягают слух при звуках современной музыки, с затаенным дыханием наблюдают за твоими выступлениями. Но вот тебе предстоит провести здесь несколько часов, оставшихся до ночного поезда, и тебя не покидает тревожное ощущение, будто бы что-то непонятное может поглотить тебя.
Ночной поезд из Вены прибывает сюда примерно в половине одиннадцатого. А до этого тебе предстоит убить здесь время. Неприятное выражение. Будто время — это какая-то муха. Time flies like an arrow. Время летит, словно стрела. Стрела света и тьмы. Только вчера ты прочла, что фразу «Time flies like an arrow» компьютер перевел так: «Временные мухи любят стрелу». Как бы то ни было время до отправления поезда совсем не похоже на полет стрелы. Оно не улетает, словно муха. Совсем наоборот — оно ползет, как улитка. Улитка оставляет после себя влажный след. Он липкий на ощупь. И похож на рельсы, которые остаются за спиной. Улитка — это такой поезд? Ее рожки — антенны. Она будто выходит на связь с кем-то далеким.
И как же убить время в Линце? Может, пойти в ботанический сад? Ты вспоминаешь, как на прошлой неделе, когда ты вела мастер-класс, кто-то сказал: «Больше всего я люблю ботанические сады. Это, наверное, странно, что человека, увлекающегося танцами, влечет к неподвижным растениям, но я всегда отправляюсь в ботанический сад, когда мне нужно подумать». Ты сама никогда не испытывала никакого интереса к растениям, но после этих слов тебе почему-то захотелось отправиться туда. Уж сколько лет ты не бывала в ботаническом саду. Там расположены неподвижные объекты. Для танцора важно уметь держать паузу. Впрочем, о какой паузе может идти речь? Цветок движется. Он поворачивается вслед за солнцем, его стебель вытягивается в росте, потом растение засыхает. Проблема в том, что растение движется ужасно медленно. По сравнению с ним улитка просто экспресс. Медленное движение страшно изнуряет, вызывает усталость. Вот подсолнух медленно-медленно поворачивает свою голову… Нет, это страшно трудно. Так почему же подсолнух не чувствует усталости? Ты думаешь об этом, и тебе вдруг ужасно хочется отправиться в ботанический сад.
Ботанический сад города Линца залит солнечным светом, земля будто покрыта янтарным нектаром, вылившимся из рододендронов. Тонкое кружево подрагивающих лепестков напоминает находящееся в беспорядке нижнее белье. Осматривая содержимое цветков, пчелы ловко управляются со своими крыльями, застывают в воздухе. Они выясняют, есть ли им чем поживиться. Если бы ты и смогла подпрыгнуть высоко-высоко, то тут же и рухнула бы на землю. Именно об этом свидетельствует танцевальный опыт. Ты видела фильм, где показывали, как танцуют пчелы, как движется их тельце. С помощью танца пчела показывает своим компаньонам, что нашла нектар. Тычинка и пестик. Женщина и мужчина в одном цветке. Для цветка быть гермафродитом — самое обычное дело. И в моем сердце тоже живут женщина и мужчина.
Пион цветет пышно, от собственной тяжести цветы вот-вот осыпятся. Сколько солнце ни светит, а гортензия помнит телом дождливые дни — ее цветение скромно.
Проходишь между клумбами, дорожка вьется дальше. Ботанический сад разбит у подножия невысокой горы. Дорожка бесконечно вьется по цветочным газонам, но в конце концов приводит тебя в лес. Тут ты чихаешь. По обеим сторонам появляются дубы. Ты их не любишь. У тебя аллергия на дуб — стоит только подойти поближе, как начинаешь чихать без остановки. Надо срочно ретироваться. Под дубами — влажная тень, темно. Какие-то невидимые, но всепроникающие частицы вторгаются в твою слизистую оболочку. Не дышать, не сопротивляться, бежать. У тебя аллергия, так что идти в ботанический сад было глупо. Нужно было отправиться в зоосад. Там намного приятнее.
