Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Петер, ты же есть мой друг! – вскрикнул Грюнлау. – Поделись!
– Извини, Гюнтер, в кругу друзей хлебалом не щелкай!
Отпихивая приятеля палкой, Колобков принялся лихорадочно заглатывать холодный напиток. Грюнлау возмущенно завопил, пытаясь выхватить вожделенную банку.
Однако изжаждавшийся Колобков проявил неожиданные ловкость и силу. Он уже не видел перед собой лучшего друга – его сменил фашист, пытающийся отнять пиво. Захлебываясь и давясь, Колобков что есть силы стукнул Грюнлау палкой по плечу – тот болезненно вскрикнул и отступил.
– Уууууууууу!.. – выдохнул Колобков, сминая пустую банку и благодушно улыбаясь. – Да-а-а-а-а… Человек не понимает, как прекрасно пиво, пока не лишится его…
– Петер, ты есть habsьchtig…
– Да ладно тебе, Гюнтер, не парься, – дружески приобнял немца за плечо Колобков. – Давай лучше еще пороемся – может, другую банку найдем.
– Но тогда ее выпью я!
– Ну это уж как получится… – отвел глаза Колобков.
Другой банки найти не удалось. Зато Колобков вытащил из кучи кое-что еще. Сначала ему показалось, что между упаковкой одноразовых тарелок и игрушечным динозавриком торчит перчатка. Потом – что кусок сырого мяса. Но когда он вытянул эту штуку целиком, ухватив за палец…
– Что это?! – взвизгнула и отшатнулась Зинаида Михайловна.
– Рука… – глупо моргнул Колобков. – Отрубленная… Еще теплая…
– Брось сейчас же эту гадость!!!
– М-да, ну наши деды опять дали стране угля, – задумчиво произнес Колобков, даже не думая бросать руку. – Не повезло же какому-то мужику…
– Знаешь, Петер, по-моему, она женская, – наклонился поближе Грюнлау.
– Почему это?
– Ногти крашеные. Маникюр.
– Ну и что? Может, гомик какой-нибудь!
– Вы что, так и собираетесь ее держать?! – сквозь зубы процедила Зинаида Михайловна. – Выкиньте немедленно!
– Хозяину бы ее вернуть… – почесал в затылке Колобков, но тут же сообразил, насколько глупо это звучит. – Ладно, хрен с ней. Зиночка, выкинь, пожалуйста.
– Не тычь мне это в лицо! – отшатнулась супруга. – Сам выкинь!
– Дайте мне, шеф, – пробасил Гена, аккуратно принимая у Колобкова неприятную находку. – Куда ее прикажете?..
– Да за борт кинь. Пусть рыбы кушают.
Гора предметов, доставленная волшебством неизвестно откуда, продемонстрировала немалое разнообразие. Диву даешься, гадая – в каком же месте могли собраться настолько разные предметы? Чье-то жилище? Магазин уцененных товаров? Блошиный рынок? Скорее всего, что-то подобное. В обычных магазинах редко соседствуют посудные ершики и старинные канделябры, фотоаппараты и вельветовые джинсы.
Не подлежит сомнению одно – все это происходит с родной Земли. Три мудреца опять запустили лапу в мир, который некогда покинули.
Копаясь в груде вещей, Колобков наткнулся на занятную штуковину – кожаный пояс с двумя револьверными кобурами. А в них – револьверы с полными патронов барабанами.
Это Колобкова очень заинтересовало. Он примерил пояс и довольно крякнул – тот сошелся на талии так идеально, словно всегда здесь и был. Опираясь на трость левой рукой, Колобков залихватским ковбойским жестом выхватил револьвер и прищурился, целясь в невидимого противника.
– Нравится! – ухмыльнулся он, возвращая оружие в кобуру. – Мое будет!
– Зачем тебе это, Петя? – покачала головой Зинаида Михайловна.
– На всякий пожарный. А то хожу, как чмо, невооруженный.
– Тебе что, Геннадия с Валерием мало?
Телохранители кивнули в унисон, глядя на шефа с некоторой обидой.
– Ну а мало ли что в жизни бывает! – капризно взмахнул ручкой Колобков. – Вон, смотри, что мне негры проклятые с ногой сделали! Оттяпали ведь на хрен, сукины дети! А был бы у меня тогда короткоствол – все могло бы сложиться иначе!
Стефания громко щелкнула хвостом. Колобков только теперь обратил внимание, что чертовка даже не посмотрела на очередное чудачество мудрецов. До сих пор стоит у борта с биноклем. И Чертанов рядом – причем выглядит даже несчастнее обычного.
– Ну?.. – коротко спросил капитан корабля.
– Плывем над Таннином, – спокойно ответила Стефания. – Я решила, что вам следует это знать.
– Надо было сделать крюк, – пробормотал Чертанов, переплетая пальцы. – Надо было все-таки сделать крюк. Ты могла бы и раньше сказать, что такое Таннин…
– Если хочешь, чтобы кто-то регулярно предупреждал тебя об опасности, заведи ангела-хранителя. А я не по этой части. Больше не по этой.
Помогая себе тростью, Колобков проковылял к этим двоим, перегнулся через фальшборт и внимательно посмотрел на воду. Ничего особенного. Вода как вода. Вокруг тоже ничего особенного – только скалистые рифы торчат в нескольких местах.
– Самый малый ход, Василич! – крикнул в сторону рубки Колобков. – На риф не наскочи!
– Не учи кильку плавать, Иваныч! – гаркнул в ответ штурман.
– Ладно, хвостатая, объясняй мне, тупому, – дружелюбно высморкался в воду Колобков. – Что это за байда такая – Таннин?
– Мы сейчас над ним плывем.
– Это я понял. Дальше. Это что – вулкан подводный?
Чертанов нервно засмеялся.
– Серега, хорош над начальством потешаться, – строго посмотрел на него Колобков. – Уволю на хрен. А вы объясняйте уже, гражданка черт. А то я ни хрена вокруг подозрительного не вижу, кроме гребаных островков.
– Эти островки – это и есть Таннин, – усмехнулась Стефания. – Та его часть, которая видна.
– В смысле?
– Таннин – это исполинское чудовище, спящее на дне океана. Он на семь восьмых зарылся в землю, но он так огромен, что его спинные шипы все равно торчат из воды.
– Кххххххх… – отвисла челюсть у Колобкова. – Вот это ж ни хрена себе черепашка!
– Почти сорок километров в высоту. И примерно сто сорок – в длину.
– А в ширину? – зачем-то спросил Колобков.
– Столько же. Таннин круглый. Если смотреть издалека, он действительно похож на огромную черепаху. С лапами и хвостом.
– А головы что, нет?
– Есть. И пасть тоже есть. Такая огромная, что поместится целый остров.
Колобков невольно сглотнул, уже совершенно иначе глядя на скалистые рифы, медленно плывущие мимо бортов. Шипы панциря колоссального чудовища. Чудовища, способного уничтожить всю Москву, просто усевшись на нее задницей.
– А он… не опасный? – как-то очень жалобно спросил Колобков.
– Не бойся, – с легким презрением посмотрела на него Стефания. – У Таннина сейчас период спячки. Он девять тысяч лет спит, а потом девять тысяч лет бодрствует. Вот когда он проснется, то выкопается и…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
