Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
На пододеяльнике принца Филипа стоял штемпель: «Имущество ИФБ. Не подлежит выносу». Как будто кому‑нибудь захочется красть этот ужас, подумала королева, разглаживая серый, застиранный хлопок.
Принц Филип открыл глаза и простонал:
– Лилибет, он пытал меня биографией Сталина.
Баньян взревел:
– А разговаривая, когда я пытаюсь слушать, он нарушает мои права человека. Если он не перестанет, я дойду до Европарламента.
– Ах ты мое сердечко, – прошептала королева, вглядываясь в изможденное лицо и высохшие руки мужа. – Ты ел что‑нибудь?
– Не могу есть, – просипел Филип.
– Он не может удержать ни вилку, ни нож, да и с ложкой‑то кое‑как, – пояснил Баньян.
На тумбочке Филипа стоял поднос. Королева сняла крышку с тарелки. В середине тарелки застыла лепешка какого‑то серого месива, рядом – горстка серой картошки. По краю тарелки разбежались немногочисленные и вялые кубики овощей. Королева передернулась и опустила железную крышку на место. Взяв холодные руки мужа в свои, она внимательно оглядела его. Филип оброс и был все в той же пижаме, что и три дня назад, когда королева навещала его в последний раз.
– Я вечером хотел чуток попоить его водой, да не смог подобраться в этой каталке, – сказал Баньян.
– А звонок? – спросила королева, встревоженная подтекстом этого сообщения.
– Я звонил, но никто не пришел, – ответил тот – Никогда не приходят.
Шанталь, перестилавшая постель Баньяна, подняла голову и прокомментировала:
– Ночные дежурные просто ленивые суки.
Королева отвернула одеяло и обнаружила, что пижама на Филипе мокрая. Стараясь умерить его смятение, королева сказала:
– Я поменяю тебе пижаму, дорогой. Кажется, ты пролил воду в постели.
В узком шкафу, отведенном Филипу, она нашла комок непарных пижамных курток и штанов. Все они были чужие. Когда они с Шанталь стащили с Филипа пижаму, обеих ужаснули страшные пролежни. Пятки, ягодицы и локти у Филипа были огненно – красными.
– Здесь всем на нас нассать, миссис Виндзор, – сказал Баньян.
– Гарольд, вы несправедливы, – возразила Шанталь. – Я ж сходила в библиотеку, принесла кассету со Сталиным, а?
– Я просил биографию Маркса! – заорал в ответ Баньян.
– Женщина в библиотеке сказала, что они оба коммуняки и вы не будете возражать.
– Шанталь, будь добра, позови сюда миссис Хедж, – попросила королева. – И принеси, пожалуйста, свежее постельное белье на смену, ладно?
Пока королева мыла и смазывала кремом иссохшее тело мужа. Баньян заговорил:
– Мы живем в суровые времена, миссис Виндзор. Помните пятидесятые? – Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Летом было жарко, зимой холодно. Нам, детям, давали бесплатное молоко и апельсиновый сок. Министерство здравоохранения заботилось о нас от колыбели до могилы. И работы было навалом и для папы и для мамы. По радио крутили песни, под которые можно танцевать. И никаких клятых подростков в помине не было. Про стресс и слыхом не слыхивали. Если у тебя на плечах имелась голова, мог поступить в университет, и это ни пенни не стоило родителям. Воинскую повинность отменили, а если ты попадал в больницу, уж главная медсестра, блин, заботилась, чтобы ни у кого из больных не было, мать его, пролежней.
Миссис Хедж наполовину всунулась в дверь, наполовину осталась в коридоре, будто дела огромной важности и срочности не позволяли ей целиком войти в комнату.
– Вы хотели меня видеть? – спросила она.
– Миссис Хедж, состояние моего мужа ухудшилось, – сказала королева.
– И в чем же? – спросила та.
– Если бы сейчас были пятидесятые, вас уже выпихнули бы на улицу, миссис Хедж, – констатировал Баньян.
Тут вошла Шанталь со свежими простынями.
Глянув на пролежни принца Филипа, миссис Хедж сказала:
– Я не отвечаю за медицинскую помощь. Я попрошу дежурного врача, доктора Гудмэна, зайти.
– Насколько вам должно быть известно, миссис Хедж, – сказала королева, – доктор Гудман лишен права медицинской практики из‑за вопиющей некомпетентности. Пару дней назад я видела, как он пьет бургундское из бутылки на крыльце Грайсовой распивочной.
Шанталь приобняла королеву:
– Я присмотрю за принцем Филипом. Прослежу, чтобы его кормили, и намажу кремом попу и все прочее.
– Я внесу в журнал происшествий, что вашему мужу была предложена помощь медперсонала, но вы от его имени отказались, – сообщила миссис Хедж.
Она удалилась, а королева и Шанталь облачили Филипа в чистую пижаму и перестелили постель.
– Я бы с радостью забрала его домой, – посетовала королева, – но сама видишь, Шанталь, нам пришлось поднимать его вдвоем. Он мужчина высокий, а я коротышка.
Шанталь повернула термостат на радиаторе и выкатила Баньяна в коридор:
– Давайте подождем в холле, пока комната нагреется.
Оставшись вдвоем с мужем, королева заговорила:
– Дорогой, мне нужен твой совет. Ты не будешь особенно против, если я захочу отречься от престола?
Принц Филип слегка повел головой. В этом движении нельзя было однозначно признать отрицание, но и явного согласия в нем тоже не просматривалось.
Королева дождалась, пока герцог уснет, и лишь тогда сочла, что может отправиться домой.
11
Все утро Сынок Инглиш вместе с командой советников проторчал в зале совещаний в штаб – квартире новых консерваторов. Они корпели над сценарием первого рекламного ролика для партии. Комнату с низким потолком заливал яркий свет. Окна были плотно закупорены, а от кондиционера немилосердно дуло. Послали за бутербродами, и, к отвращению Сынка, все они оказались с майонезом. Наконец, в половине первого готовый сценарий распечатали и раздали для окончательной правки.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕКЛАМА ПАРТИИ
Фильм открывается планом, где Сынок с женой возятся с детьми на своей икеевской кровати.
Закадровый голос Сынка: Меня очень заботит будущее этой чудесной страны. Еще больше меня заботит будущее моей семьи.
Новый план: Сынок купает детей.
Закадровый голос Сынка: Я, в общем, люблю возиться с ними. Я сам перерезал пуповину обоим своим сыновьям.
Крупный план: лицо Сынка, нос в мыльной пене.
Закадровый голос Сынка: Дети возвращают меня на землю.
Крупный план: хохочущий ребенок в ванне.
Закадровый голос Сынка: Они помогают мне держаться того, что по – настоящему важно.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
