Наблюдая за тем, как неуклонно они следуют своим путем, пересекая источники, шагая по осыпающемуся склону, сквозь густой кустарник, по скалистым уступам и по отвесным стенам, я не могу удержаться от мысли, что им удалось сохранить силу естественного равновесия первых людей.
* * *
На первый взгляд, страна тараумара неприступна. Существует несколько еле заметных тропок, которые через каждые двадцать метров норовят исчезнуть совсем. С наступлением ночи надо останавливаться, если ты не краснокожий. Потому что в это время только краснокожие люди видят, куда надо поставить ногу.
Когда тараумара спускаются в города, они просят милостыню. Поразительным образом. Они останавливаются перед дверьми домов и демонстрируют свой профиль, на котором выражено высочайшее презрение. Кажется, они этим хотят сказать: «Хоть ты и богат, но ты — пес, я лучше тебя, я плюю на тебя».
Подают им или нет, они уходят всегда через определенный промежуток времени. Если им подают, они не благодарят. Так как дать тому, у кого нет ничего, у них считается даже не долгом, это — физический закон взаимоотношений, который белые люди предали. Кажется, их поза говорит: «Исполняя закон, ты делаешь добро самому себе; следовательно, я не должен тебя благодарить».
На деньги, полученные таким образом, они покупают еду на обратную дорогу, потому что в лесах тараумара нет ничего, для чего деньги могли бы пригодиться.
Этому физическому закону взаимоотношений, который мы называем милосердием, индейцы следуют совершенно естественно, не выказывая никакой жалости. Те, у кого ничего нет, потому что пропал урожай, или сгорел маис, или ничего не оставил отец, или по какой-то другой, не важно какой причине, которой никто никогда не будет интересоваться, — эти люди приходят рано утром в дома тех, у кого что-нибудь есть. Хозяйка немедленно выносит им все, что есть в доме. Никто не смотрит — ни тот, который дает, ни тот, который получает. Поев, проситель уходит, никого не благодаря и ни на кого не глядя.
* * *
Вся жизнь тараумара вращается вокруг эротического ритуала Пейотля.
Корневище Пейотля — гермафродит. Известно, что по своей форме оно напоминает и мужские, и женские гениталии.[27]Вся тайна диких индейцев заключается именно в этом ритуале. Символ его силы, как мне показалось, — это рапа, изогнутый кусок дерева, покрытый зарубками, по которому целыми ночами колдуны Пейотля ритмично скребут палочками. Но самое странное — это то, как отбираются эти колдуны. В один прекрасный день индеец чувствует, что его призвали учиться обращаться с рапой. Он идет за ней в священный уголок гор, где с незапамятных времен спит невероятная коллекция pan, которые были похоронены другими колдунами. Они сделаны из дерева, из дерева теплых земель, как говорят индейцы. Тараумара проведет три года над этой плантацией pan, и по окончании третьего года он возвращается уже знатоком главного ритуала.
Такова жизнь этого странного народа, на который никогда не сможет оказать влияние никакая цивилизация.
Джон Форестер
ДОПОЛНЕНИЕ К «ПУТЕШЕСТВИЮ В СТРАНУ ТАРАУМАРА»
Дополнение к путешествию в страну тараумара[28]
Человеческое сознание имеет право задавать вопросы, и я, путешествуя по всей земле, задал их себе очень много еще до этого, последнего, где нет больше ни сознания, ни вопроса, — а только лишь невыразимый огонь, единственный, выплескивающий дух Божий каждый раз, когда волнуется Его Сердце.
Ибо для того, кто развивает логику вещей вместе со своим сердцем, наступает момент, когда, словно в танце Пейотля тараумара, любое восприятие, как ткань, рвется крест-накрест, оно трещит так, что уже не знаешь, родился ли этот крест из твоего собственного сердца или из сердца этого Другого, который тогда уже не просто Другой, какой-то Другой, а именно Этот, Единственный Раздающий Огонь, язык которого пронзает насквозь и концентрирует вкус Слова, когда сердце, которое бьется, как Двойник, узнает своего СОЗДАТЕЛЯ!
Ибо когда нет ни Бога, ни проблемы, тогда больше нет и сердца, чтобы почувствовать или разорвать восприятие, которое пронзает, и разорваться крест-накрест самому прямо посреди восприятия.
И видя, как лгут вокруг меня люди, лгут о том самом, что вызывает к жизни идею, видя, как глупо они отказываются идти вперед, к идеям, я почувствовал, что мне нужно покинуть людей и уйти туда, где я мог бы, наконец, свободно развиваться вместе со своим сердцем, тем сердцем, что перед моим чутким сознанием собирает и очищает волнующие движения образов, приходящие к нему из окружающего Абсолюта, — пронзающую мой позвоночник плотно сотканную волну, которую сердце гонит к солнечному сплетению судорогой моря.
Я ничего не знаю о том, что собой представляет мое Я. Сознание? ужасное отвращение от Безымянного, плохо задуманного, ибо Я приходит, когда сердце наконец-то его скрутило, выбрало, вытащило из того и этого, против того и ради этого, сквозь извечные домыслы ужасного, где все не-я, демоны, осаждают то, что будет мною, моей сущностью, которой, как я постоянно вижу, мне недоставало, пока Бог не вложил в мое сердце свой ключ.
Бога видишь тогда, когда очень хочешь его видеть, а видеть Бога — означает не довольствоваться крошечной частицей земных ощущений, которые созданы только для того, чтобы немного приоткрыть жажду познания самого себя и полного сознания, которое этот мир постоянно убивает и обманывает.
Однажды я оказался далек от Бога, но никогда я не чувствовал себя так далеко от собственного сознания, и я увидел, что без Бога нет ни сознания, ни сущности, и что человек, считающий себя еще живым, никогда больше не сможет вернуться к себе.
Вот так, устремившись к Богу, я нашел племя тараумара.
Высшая идея человеческого сознания и ее всеобщие поручители: Абсолют, Вечность, Бесконечность — еще существуют у этого древнего племени индейцев, которые утверждают, что получили Солнце, чтобы передать его достойным, и сохранили в ритуалах Сигури органичные врата доказательства, благодаря которым наша сущность, отринувшая сонм нечистых, сохраняет связь с потусторонним пространством телесных ощущений, куда напрасно влечет нас Божественное Сердце.
