Глава 1
«Рог улитки»
Из всех кварталов Кан-Пурама этот показался Уруку и его псу самым мрачным. Всё вокруг было выстроено из грязного кирпича и иссохшего дерева. Даже стены убогих домов, казалось, таили в себе скрытую угрозу и своим мрачным видом побуждали путника поторопиться прочь отсюда.
Урук задержался на углу. Куда свернуть? Перед ним лежали две дороги, если не считать возможности повернуть обратно. И ни один из вариантов не казался привлекательным.
На стенах домов были намалеваны картинки размером с ладонь. Почти все они поблекли и облупились до неузнаваемости. Но один рисунок был вполне четким: голая женщина на четвереньках. Стрела под изображением указывала на север.
— Что скажешь? — обратился Урук к псу.
Тот посмотрел на хозяина, часто дыша и помахивая хвостом, но не двинулся с места.
И тут кто-то завопил:
— Стойте! Выгодный обмен!
Сперва Урук не понял, кто кричит. За ними молча наблюдали двое ободранных мальчишек, но ни один из них даже не пошевелился. Тут из-за их спин выскочила старуха, волоча на короткой веревке чем-то похожего на нее древнего и жилистого козла. Старуха так торопилась, что не удосужилась обойти лужу мочи, блестевшую на солнце посреди улицы.
Подойдя вплотную и обдав Урука тошнотворным запахом, старуха схватила козла за рог и тряхнула его.
— Молодой, здоровый! Жирный, как купец. Кроме ячменя, ничего за жизнь свою не ел. Никаких опилок.
Она задрала заднюю ногу козла и потрепала его дряблую мошонку.
— Целое стадо обслужит, богатым станешь. Всяко от него больше проку, чем от твоей шелудивой дворняги.
И бабка смерила собаку голодным взглядом.
Пес откормился за время пути на север. По берегам Ибекса не было недостатка в ондатрах и кроликах, и пес в изобилии снабжал себя и Урука свежим мясом. Терпением он не отличался, но убийцей оказался превосходным, настоящий охотник. И обучался быстро, схватывал на лету все, что объяснял ему Урук. Гладя своего спутника, Урук чувствовал теперь под рукой не решетку ребер, а тугие узлы мускулов.
— Пойдем, — бросил Урук псу, отворачиваясь от старухи и направляясь в ту сторону, куда глядела голая женщина на картинке.
— Постой! — завопила старуха. — Не надо мне твоей собаки. Я отдам тебе козла за…
— Мне не нужен козел.
— Ну тогда… девочку хочешь? Женщину. Красавицу! — Она улыбнулась, показав серые десны. — Жена моего сына…
— Нет.
Урук пошел быстрее, старуха с козлом не поспевала за ним.
— Ах, как хороша у моего сына жена! Лучше ты здесь все равно не найдешь.
Урук потрепал шею пса.
— Не отставай!
С каждым шагом они углублялись в трущобы Кан-Пурама. Местные жители именовали этот район «Дном», и не без оснований. По улицам здесь сновали мелкие воришки, в грязи дрались дети. Повсюду тучи мух роились над нечистотами, крысы шныряли под ногами средь бела дня. В дверях сидели больные и калеки. Под стать обитателям были и их жилища, душные, неуютные развалюхи. «Что держит здесь людей? — удивлялся Урук. — В могиле не хуже».
Урук — другое дело. Он пришел сюда в поисках воров. По городу летали слухи о недавних ограблениях. Два богатых семейства, издавна враждовавших по всеми забытой причине, наняли грабителей, чтобы отомстить друг другу. Их агенты хорошо знали, где и что следует украсть, знали и где нанять нужных людей, но Уруку были нужны подробности.
Солнце ползло к зениту, жара становилась нестерпимой. Урук и собака в пути с восхода солнца, жажда уже дает о себе знать. Надо бы найти воду или тень. Они шагали наугад, поглядывая по сторонам, но Урук так и не смог обнаружить ничего интересного. Но вот они наткнулись на какую-то маленькую харчевню. Три стены, навес, в глубине неуклюжий стол, вокруг которого расположились лихого вида посетители. Они тянут что-то из кувшина и глазеют на улицу. Если мимо проходит женщина, даже старая или на сносях, группа принимается улюлюкать, чмокать губами, раздаются громкие хлопки грубых ладоней по ляжкам разной степени упитанности.
Еще четверо расположились ближе к улице вокруг опрокинутого ящика. Во что-то играют. Перед ними шесть горок черепков, по одной перед каждым из игроков и две в стороне.
Урук направился к игрокам, но тут кто-то схватил его за руку. Женщина. Гадалка. Как и у всех гадалок в Кан-Пураме, глаза прикрыты вуалью, а тело — тонким, полупрозрачным платьем без рукавов. Повыше локтя медный браслет.
— Отстань, — буркнул Урук.
Она сняла ладонь с его запястья.
— Страшные тучи сгустились над тобой, — прошептала она еле слышно. — Боги гневаются на тебя.
Урук огляделся. У стены сидит старик, с нижней губы его тонкой вязкой нитью сочится слюна. Возле старика отчаянно скребет бока голый малыш.
— А на кого они не гневаются? — усмехнулся Урук.
— Да, жизнь полна несправедливости, — согласилась гадалка. — Но у других есть друзья, семьи, крыша над головой. — Она показала на женщину, шагавшую по улице с двумя детьми. — А у тебя нет и этого.
Урук направился прочь, не проронив ни слова.
Гадалка не отставала.
— Я отвечу на любой твой вопрос.
— Любой?
Из-под вуали выпала черная прядь, гадалка смахнула волосы с глаз. Руки непривычно чистые для этой местности.
— Меня интересуют воры.
Урук заметил, что игроки оторвались от своего занятия и прислушиваются к их беседе.
— Зачем это тебе? — спросила гадалка, чуть склонив голову к плечу. — Дурные предзнаменования окружают тебя. Но не все еще потеряно, можно повлиять на судьбу…
Урук не собирался обсуждать судьбу, предзнаменования и злой рок ни с кем, тем более с какой-то трущобной гадалкой.
— Я ищу воров, — повторил он, подчеркивая каждое слово. — Спросить этих? — Он кивнул на таверну.
— Им ничего не известно.
— Тогда где и кого спросить?
Она вытянула ладонь.
— Я расскажу тебе не меньше, чем любой другой. Но время — металл.
Металл у Урука имелся. Немного. Несколько серебряных пластинок. Он украл их вместе с горстью меди у хлеботорговца еще в день прихода в Кан-Пурам. Медь уже почти истратил, да и серебро подходило к концу. Урук вынул кошелек из мешка и пошарил в нем. Пес тем временем обнюхивал сандалии на ногах гадалки. Тоже большая редкость в этих краях.
