Необходимо было постараться повторить опыт предков и наколоть куски кремния. Богдан вернулся к каменистым россыпям и отобрал несколько камней, которые, по его мнению, могли сгодиться для начала работы.
Вернувшись к кремниевой скале, он стал пробовать отколоть от неё куски. Занятие оказалось не из лёгких, тем более что Богдан не имел навыков пещерного человека. Можно было постараться срезать кусок кремния для последующего раскалывания на пластины с помощью лучемёта или полевого ножа, но Богдан справедливо полагал, что, отрезая кусок кремния, он истратит значительный заряд батарей.
После нескольких безуспешных попыток, ушибив пальцы, он всё-таки решился на компромисс: ножом немного подрезал выступ камня нужного размера, который после и отколол, уже орудуя булыжниками.
Ему повезло, и при отбивании от большого куска откололось несколько небольших, один из которых почти идеально годился на наконечник копья. Сходив к лесу, Богдан надрал лыка и лоз ползучих растений, после чего закрепил наконечник в расщеплённом конце древка. Осмотрев изделие, он остался доволен делом своих рук: вряд ли копьё было также хорошо, как оружие, сделанное настоящим умельцем каменного века, но для человека века двадцатого это было совсем неплохо. Метнув копьё в песчаную дюну, Богдан убедился, что и летит оно вполне сносно, и двинулся дальше со значительно улучшенным арсеналом. Большой кусок кремния он положил в карман, чтобы продолжить работу с ним позже.
Идти по песку было ещё труднее, чем по гальке. Солнце висело почти в зените и сильно припекало.
– Чёрт побери, – сказал Богдан вслух и посмотрел на мелкие слабые волны, медленно наползающие на берег, – а не искупаться ли?
Пейзаж вокруг сгодился бы для любого морского курорта, вот только из обязательных элементов отсутствовали корпуса санаториев и лежаки с зонтиками.
Однако кто его знает, какой зверь или человек может появиться из леса, пока он будет плескаться в воде? Во многих плохих и не очень плохих фильмах так часто и происходит по сценарию: герой оставляет одежду и оружие на берегу, ныряет, а когда выныривает…
Впрочем, немного поразмыслив, Богдан всё-таки подошёл к воде и разделся. Пояс с кобурой и ножнами он снял с комбинезона и нацепил поверх голого тела, поскольку и трусы он тоже снял, чтобы не мочить в солёной воде. Оружие хозяина дворца боялось влаги даже меньше, чем земные пистолеты или автоматы, и посему Богдан не беспокоился, что лучемёт или нож могут выйти из строя.
В этом месте до леса было метров сто пятьдесят открытого пространства, так что подобраться незамеченным не представлялось возможным. Тем более, Богдан не собирался заплывать далеко из опасения хищников, могущих водиться в этих водах. Никаких подозрительных симптомов в виде акульих или иных плавников, бороздящих океан, он пока не видел, но бережёного бог бережёт.
«Слегка освежусь – и всё!» – решил Богдан.
Дно от берега понижалось довольно резко, но почти абсолютно прозрачная вода, к тому же щедро просвеченная солнцем, позволяла видеть далеко. Однако Богдан не стал заходить дальше, чем по грудь, окунулся несколько раз и вылез на берег.
Съев пару из шести запасённых апельсинов и почувствовав себя гораздо бодрее, он зашагал дальше. Правда, у воды ноги проваливались в песок, и, чтобы идти быстрее и не так уставать, молодой человек вынужден был свернуть от берега к лесу, где был плотный ковёр травы.
Так он шёл часов пять, изредка останавливаясь на короткие привалы. Пляж несколько раз чередовался с каменистым берегом, и в трёх местах среди камней в море бежали небольшие речушки, так что проблема пресной воды, в принципе, была решена. Довольно часто попадались крупные птицы, похожие на давешнюю куропатку, гнездившиеся в кронах отдельно стоявших деревьев. Другие птицы вили гнёзда в скалах и даже среди камней на берегу. Один раз у стекавшей к морю речки Богдан увидел стадо антилоп с рогами, изогнутыми наподобие вырезов на деке скрипки. Животные спокойно пили воду и не обращали на него внимания. Крупных хищников пока не попадалось.
Можно было легко подстрелить одну антилопу и организовать обед и ужин, но Богдан пока не хотел останавливаться. До захода солнца он стремился пройти как можно дальше, чтобы постараться понять, находится он на острове или же всё-таки на «большой земле». Впрочем, в этом океане имелись и большие острова, которые просто невозможно обойти за один день.
Солнце клонилось к закату, апельсины были съедены, и Богдан, как городской житель, хоть и достаточно спортивный, но всё-таки не привыкший много ходить пешком, устал. Даже несколько наращенные в медицинском секторе дворца мышцы ныли: тренировки им всё равно не хватало.
Он как раз подошёл к маленькому ручью, и решил устроить привал. «Попытаюсь найти еду, устроюсь на ночлег, а завтра продолжу поход, – решил он. – Или дойду до точки, откуда вышел, если это остров, или встречу какие-то следы людей, если я просто на берегу моря на какой-то грани». Хотя, как он знал, в подобном случае следы цивилизации могли не встретиться очень долго: грани были населены не слишком плотно, и местами на них имелись обширные совершенно безлюдные пространства.
Заметив на дереве на высоте двух-трёх метров гнездо, Богдан осторожно подкрался и увидел, что там сидит куропатка – очевидно, птица высиживала яйца. Немного поколебавшись, Богдан вытащил лучемёт: птицу прикрывали ветки, а он пока не имел достаточной тренировки в метании копья.
– Прости меня, птичка, – тихо сказал он, – очень кушать хочется.
Установив оружие на самый слабый режим, Богдан послал импульс «твёрдого света», прицелившись в голову птицы, любопытно поглядывающую на него из своего «домика». Куропатка даже не кудахтнула – головёнка дёрнулась, и вниз слетело несколько пёрышек.
Взобравшись по ветвям кряжистой сосёнки, где свила гнездо его жертва, Богдан вытащил оттуда птицу, а также шесть яиц, каждое раза в два крупнее перепелиного. Расковыряв скорлупу, Богдан жадно выпил содержимое, пожалев, что у него нет соли – пресную пищу он не любил.
Собрав на опушке леса сухих веток, парень разжёг костёр, что умел делать хорошо. Вот навыками отрезать головы курам и свежевать их он не обладал, да и не слишком приятное это было занятие.
– А как ты хотел? – стараясь приободрить самого себя, вслух сказал Богдан. – Жрать любишь, чистоплюй, а голову дичи пусть кто-нибудь другой отрежет?
В конце концов, он разделал тушку, сетуя, что не имеет ёмкости, в которой можно было бы сварить птицу – очень хотелось похлебать супчика. Оставалось только вырезать прочный прут и насадить куропатку на импровизированный вертел.
Среди густой травы на опушке леса Богдан нашёл дикий щавель и черемшу, так что к мясу у него теперь имелись зелень и кое-какие приправы. Птичка оказалась жирная, и даже отсутствие соли не помешало Богдану с аппетитом молодого голодного человека очень быстро умять всю тушку, хотя она и не слишком хорошо прожарилась.
Оттерев у ручья руки песком, Богдан прилёг у костра, рассеянно ковыряя в зубах твёрдой сухой травинкой. Ясно было, что здесь не умрёшь с голоду, весьма вероятно, что тут отсутствуют и серьёзные хищники, так что жить можно спокойно, но что же делать дальше?
