Вел вездеход сам Фогуту, а Рой с фельдфебелем на заднем сиденье стискивали плечами арестованного. Или делали вид, что стискивают, сами вжатые в дверцы могучими бицепсами. Капралу все время казалось, что пленник пытается сжаться, сделаться поуже, не из-за неуверенности или страха — великану было стыдно, что он своими габаритами доставляет неудобство соседям. Он несколько раз по дороге пытался заговорить, но Набигобу только свирепо цыкал на него, и это дитя природы послушно замолкало, будто взаправдашний малыш, ненароком затесавшийся во взрослую компанию.
«Я больше так не могу! — в панике думал Рой, до боли в руках сжимая автомат. — Пусть этот кошмар поскорее кончится!..»
Он пытался себя убедить, что это — все та же самая комедия. Что огромного подростка только «пугнут, чтобы наложил в штаны» и отпустят с миром. Но сам не верил себе…
— Все, приехали, — капитан легко соскочил в белоснежную пыль и взял с пассажирского сиденья автомат. — Вылезайте.
Вся троица неуклюже выбралась из вездехода, причем горец пытался помочь обоим своим конвоирам.
— Набигобу! Остаешься здесь и охраняешь машину.
Фельдфебель неуверенно глянул на Роя.
— Может, пусть малец лучше покараулит? Мне сподручнее как-то…
— Выполняйте приказ, фельдфебель! — в голосе капитана лязгнул металл.
— Слушаюсь! — прищелкнул каблуками старый солдат.
Трое — капитан впереди, горец посередине, капрал замыкающим — долго спускались по крутой, прихотливо виляющей по склону тропке в напоминающую пустой мраморный бассейн котловину. Рой не мог оторвать глаз от ног пленника, казалось не касающихся неверной тропы. С такой грацией по каменному крошеву мог скользить только местный житель, карабкающийся по горам с самого рождения. Значит, капитан прав, и этот большой ребенок — вражеский шпион?
— Довольно, — остановился капитан. — Вот тут хорошее место. Раздевайся, — бросил он арестованному.
— Послушайте, — вновь подал тот голос — глубокий, красивый, как у оперных певцов, которых Рой в прошлой жизни иногда видел по телевизору. — Может быть, вы все же выслушаете меня? Сейчас нас только трое, и я, наверное…
— Раздевайся, сволочь! — Лицо офицера исказилось ненавистью — Гаал еще никогда не видел его таким. — И заткнись сам, если не хочешь, чтобы я заткнул тебе рот вот этим!
Он выхватил пистолет и сунул его прямо в лицо отшатнувшемуся великану, до крови разбив тому губу.
— Расстегни ему наручники, капрал!
Рой осторожно, чтобы не поранить запястья арестованного, опухшие так, что дужки почти скрывались в сине-багровой складке, отомкнул «браслеты» и снял их, заслужив благодарный взгляд необыкновенных глаз необыкновенного «малыша».
Он быстро освободился от одежды и стоял теперь перед егерями в одних серебристых трусах, прекрасный, как бронзовая статуя древнего героя из Императорского Музея, которую Рой видел еще в школе. Стоял перед двумя вооруженными людьми и спокойно улыбался, растирая запястья. По подбородку стекала струйка крови — похоже, капитан стволом пистолета выбил ему зуб, — но он даже не пытался утереться. Он не пытался бежать, не думал, судя по всему, о сопротивлении. Он продолжал выполнять правила чужой игры…
— Видал, какие штаны? — указал стволом пистолета Фогуту. — Они их, говорят, из паутины ткут. Даже не они, а сами пауки для них стараются. Верно, а, горец?
— Неверно, — горец улыбнулся. — Я — не горец, а эта ткань не паутина, а синтешелк. Ее вообще не ткут — прямо готовую одежду и делают. Машина такая есть…
— Что ты мне тут заливаешь? — вскипел офицер. — Какие машины? Вы же дикари! Нахватались слов, как дрессированные вороны, и каркаете их, не понимая смысла.
— Вы не правы…
— Заткнись. Даю тебе последний шанс, горец! Скажи, сколько ваших шпионов рулят проклятыми выродками в Столице, назови их имена, как их найти, и будешь жить.
— Мы никем не рулим…
— Все. Десять шагов вперед, не оборачиваясь.
Великан повернулся и пошел, так же легко ступая по каменному крошеву босыми ногами, как капрал в сапогах.
— Огонь! — прошипел Фогуту, толкая Роя в плечо рукоятью пистолета. — Очередью. Цель ниже лопаток — ствол уведет вверх.
Капрал медленно поднял автомат, кажущийся таким тяжелым, словно на ствол подвесили двухпудовую гирю.
«Сейчас, — стучало у него в мозгу. — Сейчас я нажму на спуск, и этот человек умрет. С такого расстояния пули пробьют его навылет. И разом отомщу за Дону, за маму… За все… А как же тот горец, полет, счастливый мир под голубым небом?..»
— Нет, я не могу. — Автомат с лязгом вывалился из его ставших вдруг ватными рук. — Давайте отпустим его, господин капитан! Его нельзя убивать — вы же видите! Он сумасшедший! С сумасшедшими не воюют!
— Прекрати истерику, щенок! — Глаза Фогуту сузились, словно смотровые щели вездехода. — Я так и знал, что ты не солдат, а баба! Убедиться только хотел окончательно. Подними автомат, тряпка, и стань в сторонке. Смотри, как поступает с врагами и шпионами настоящий солдат…
Похоже, что приговоренный все отлично слышал. Он полуобернулся на ходу, но не остановился, а Рой, трясясь, словно в лихорадке, немо смотрел на его широкую треугольную спину и ждал выстрела и черной дырки под левой лопаткой.
— Стой, — сказал господин капитан, не повышая голоса. — Повернись. Я хочу видеть страх в глазах твари, в которую буду стрелять.
Горец остановился и снова повернулся к нему. В глазах его не было никакого страха — Рой мог в этом поклясться!
— Стрелять? — сказал он, делая шаг. — В меня? За что? Впрочем, это неважно… Дайте сюда пистолет.
Господин капитан, держа пистолет у бедра, навел дуло на горца.
— Я считаю до трех, — сказал он. — Вернись на место. Раз!
— А ну, дайте сюда пистолет, — сказал горец, протягивая руку и направляясь к господину капитану. — Ваша игра не удалась: я, как видите, не боюсь вас.
— Два! — сказал господин капитан.
— Не надо! — крикнул Рой.
Господин капитан выстрелил. Горец был уже близко. Рой видел, как пуля попала ему в плечо и как он отшатнулся, словно налетел на препятствие.
— Дурак, — сказал горец. — Дайте сюда оружие, злобный дурак…
Он не остановился, он все шел на господина капитана, протянув руку за оружием, и из дырки на плече вдруг толчком выплеснулась кровь. А господин капитан, издав странный скрипящий звук, попятился и очень быстро выстрелил три раза подряд прямо в широкую коричневую грудь. Горца отбросило, он упал на спину, сейчас же вскочил, снова упал, приподнялся, и господин капитан, присев от напряжения, выпустил в него еще три пули. Горец перевалился на живот и застыл.
У Роя все поплыло перед глазами, и он без сил опустился на пыльный каменный куб. Ноги его не держали. В ушах его все еще звучал отвратительный плотный хруст, с которым пули входили в тело этого странного человека, появившегося в его жизни так внезапно и так же внезапно ушедшего. Потом он опомнился, но еще некоторое время сидел, не рискуя подняться на ноги.
