— Вот как… просто нервничаешь. Понятно.
Бонни высвободилась и снова протянула пять долларов вместе с открыткой, но теперь руки у нее не дрожали.
Женщина, рассмеявшись, отмахнулась:
— Ах, не беспокойся об этом. Я буду рада тебе помочь. — Она снова внимательно оглядела Бонни. — Отправлю самой быстрой почтой.
— Вот здорово! Прямо не знаю, как вас благодарить!
— Просто передай друзьям, чтобы они приезжали сюда.
Бонни обернулась, стоя в дверях:
— Увидев эту открытку, они наверняка приедут!
Профессор Гамильтон стоял, прямой и жесткий, как флагшток, и таращил немигающие глаза на удивительное огромное существо, которое ему кланялось. Он хоть и говорил, что ожидает всяких странностей, но вид живого дракона, да еще почтительно склонившегося перед ним, застал его врасплох. Он сцепил руки и прочистил горло.
— Мерлин? Почему вы назвали меня Мерлином?
Дракон глянул на него из-под полуприкрытых век.
— Мастер, я не видел вашего лица более тысячи лет, но ваш облик врезался мне в память, точно заповеди Господни в каменные скрижали. Я, Клефспир, остаюсь вашим смиренным рабом.
— Здесь явно какая-то ошибка, мистер Клефспир. Меня зовут Чарльз Гамильтон, и я — домашний учитель, бывший профессор Оксфордского университета, специалист по Артурианскому периоду и летописному циклу. Я весьма неплохо знаком с историей Мерлина и мифами о нем, но, уверяю вас, я совсем другой человек.
Клефспир снова уселся и вытянул шею.
— Удивительно! — повторял он, разглядывая профессора с разных сторон. — Значит, это произошло! Нет сомнений, что это случилось!
Профессор не шевелился, только вращал глазами, следуя за сияющей мордой дракона, которая двигалась вокруг него.
— Сэр, когда дракон, подобный вам, изучает мою внешность с таким пристрастием, то это лишает меня присутствия духа. Я буду рад ответить на любые ваши вопросы, но я должен потребовать, чтобы вы все объяснили, прежде чем я брошусь наутек, теряя обувь.
Билли чуть не прыснул со смеху, но успел зажать себе рот ладонью.
— Да, папа, — сказал он сквозь щель между пальцами, — что происходит?
Поглядев на Уолтера, он поразился его выдержке: Уолтер широко улыбался, едва не смеясь, будто смотрел уморительный фильм.
Профессор Гамильтон обернулся к Билли и пробормотал, озадаченно прищурившись:
— Папа?
— Да, — отвечал Клефспир. — Я, так сказать, отец Билли. Простите мне мою несдержанность. Больше двенадцати столетий я был человеком, и при виде вас мною овладели дорогие моему сердцу воспоминания. Пусть вы и не знали этого до сегодняшнего дня, но внешне вы вылитый Мерлин, великий пророк, и не только — ведь вы держите его дневник. Кожаный переплет и по сей день хранит свой запах. Однако мы чуть позже обсудим ваше поразительное сходство с Мерлином и то, как у вас в руках очутилась книга. У нас срочные дела в Монтане.
Профессор аккуратно положил книгу на землю и достал из внутреннего кармана пальто копию больничной фотографии.
— Да, дело Бонни Сильвер. — Он показал фотографию Клефспиру. — Я полагаю, что Уильям поведал вам обо всем, что известно ему самому, но у нас есть новости. Отец Уолтера нашел свидетельство о смерти матери Бонни, что доказывает лживость утверждений ее отца. Это более чем сомнительная личность, если не сказать зловещая.
Прежде чем ответить, Клефспир несколько мгновений рассматривал фото.
— Вы говорите истинную правду, и это удручающая новость. Однако я не смогу помочь вам, если вы прежде не выслушаете мою историю. Вам, как человеку большого интеллекта и учености, наверняка любопытно, как дракон мог стать отцом Билли.
— Да, меня интересуют любые подробности, могущие способствовать объединению наших знаний, чтобы найти решение загадок, с которыми мы столкнулись.
— Например?
Профессор убрал фотографию и поднял с земли дневник Мерлина.
— Например, эта книга. В ней великая тайна. Многие часы я провел в размышлениях над ее скудным текстом, но почти не продвинулся в его постижении. Мы также нашли Экскалибур, но не смогли им завладеть. Он застрял в камне здесь неподалеку, и, насколько я понимаю, король Артур уже не сумеет нам помочь.
— Вскоре я помогу вам разобраться с книгой, — отвечал Клефспир. — Возможно, к концу моего рассказа вы и сами все поймете, равно как и тайну силы Экскалибура. Советую вам всем сесть. Это длинный рассказ, и, хотя судьба Бонни зависит от быстроты наших действий, уверяю вас, что моя история поможет вам ее выручить.
Дождавшись, пока слушатели усядутся, дракон высоко поднял голову. Сначала, выдохнув клуб густого дыма, он затушил факел, так что чернота наполнила пещеру. Затем тихо заговорил глубоким чарующим голосом, и нежное эхо его слов отдавалось в стенах грота.
— Оставьте свои насущные заботы и тревоги о судьбах близких. Обратите взгляд свой во тьму и узрите образы былого. Пусть мысли ваши бредут сквозь извилистую пещеру, а сознание устремится в минувшее.
Я, Клефспир, буду вашим проводником в древность, в век королей и рыцарей. Следуйте за мной, и вы увидите, как призраки прошлого оживают на ваших глазах.
Дракон изрыгнул мощную струю раскаленного добела пламени, которая ударилась в стену, распространяя по всему гроту жар и свет. Мгновение спустя пламя погасло, но стена сохранила тлеющий отпечаток его свирепого послания. На этом фоне возникли две огненные фигуры, сначала мужчина с короной на голове, а затем мужчина и женщина, стоящие перед ним преклонив колено. Казалось, что они двигаются, оживленные тлением трескучей пульсирующей лавы. Пораженные гости молча смотрели и слушали Клефспира, который говорил за своих героев.
«— Клефспир, я нарекаю тебя Джаредом, сыном Артуровым, — король слегка дотронулся до плеча склоненного мужчины своим сияющим мечом, — да, да, и своим сыном, ведь ты и вправду мне ближе, чем любой из моих кровных отпрысков. — Он повернулся и дотронулся до плеча женщины, задев ее длинные светлые волосы, струящиеся по искристому белому платью. — А тебя, милая Хартанна, я нарекаю Айрин, ибо само твое присутствие приносит мир моей душе. Отныне ты моя дочь, наследная принцесса, которая, надеюсь, всегда найдет мир в стенах моего дворца.
Король Артур поднял Экскалибур с плеча Айрин и передал его старику, который со смущенным видом стоял справа от него. Клинок продолжал слабо светиться в морщинистых руках старика, словно самая яркая из сотен свечей, что горели во внутренних дворцовых покоях. Когда старик вложил меч в богато украшенные ножны, его сияние погасло, и свечи, казалось, разгорелись ярче.
Артур взял свиток, лежавший сбоку на столике.
— Для вашего блага в официальном документе об усыновлении вы называетесь Реджинальд Баннистер и Табита Сильвер. Никому не открывайте ваших имен, ибо если ваши враги узнают их, то словно жадные до крови гончие станут преследовать вас все последующие века. Я советую вам до лучших времен пожить под другими фамилиями, чтобы снова стать Баннистером и Сильвер, когда вам понадобится вступить в ваши наследные права.
