Твой дедушка с моим отцом переглянулись, и отец спросил: «Ну, Троттер, что скажешь? Что будем с этим делать?» «Заберем все с собой, — ответил твой дедушка. — Только где нам это спрятать?» «У меня есть на примете отличное место — высохший колодец, — прикинув в уме, ответил отец. — Этот колодец высох давным-давно, когда мой отец сделал пристройку к амбару и уложил сверху плиты. Года три или четыре назад я в него заглядывал. Воды там по-прежнему не было, только дно оставалось немного влажным. Но гинеям вода не страшна».
Они вытащили спрятанное сокровище из ямки, валун положили на место. Потом, крадучись, как разбойники с добычей, ушли со своей драгоценной ношей, держась поближе к кустам, хотя уже совсем стемнело. — Саймон в первый раз, пока рассказывал, улыбнулся.
— Ну вот, почти и вся история. Компаньоны пересчитали деньги: оказалось около тысячи фунтов. Удача кружила им головы, но когда они немного пришли в себя, то радости у них поубавилось. А как же иначе: они не могли пользоваться деньгами открыто, так как все сразу же заметили, что они стали жить лучше. Мой отец оказывался в более выгодном положении, так как мог объяснить появление лишних денег ростом доходов от фермы. А Уильям такой возможности не имел, ведь он получал двенадцать шиллингов в неделю. А если бы он стал тратить хоть на один шиллинг больше, это вызвало бы подозрение, потому что Макграт, обнаружив пропажу, обязательно приставил бы сыновей следить за всеми в деревне. И твой дедушка решил брать по пять шиллингов в неделю с тем, чтобы тратить их где-либо в другом месте, к примеру, в Шильдсе… Ну вот, теперь ты знаешь, почему я каждый месяц привожу вам по соверену. — Саймон глубоко вздохнул и закончил: — И вот за чем охотится Макграт.
Тилли удивленно смотрела на Саймона, потом взглянула на дедушку и остановила взгляд на сидевшей во главе стола бабушке.
— Временами, детка, — вступила в разговор Энни, — я поддавалась соблазну и просила добавки, чтобы купить тебе одежду поприличнее. Обычно мне удавалось все проделать незаметно. Только раз я допустила ошибку, и пришел конец нашему спокойствию. Это случилось через несколько недель после того, как Уильяма принесли из шахты. Они думали, что ему конец. Я не могла его оставить, а нам нужно было мясо, свечи, мука. Ты в десять лет была очень сообразительная, и я решила отправить за покупками тебя. Я завернула соверен в тряпочку, положила в карман твоей юбки и заколола для верности булавкой. Отдельно дала тебе пенс, чтобы доехать до Шильдса. Ты вернулась, сияя от гордости, со всеми покупками и сдачей. А мне ты рассказала, что в мясной лавке женщина поинтересовалась, откуда у такой маленькой девочки соверен. Ты объяснила, что тебе дала его бабушка для покупок. Затем, заметив в соседней лавке Беллу Макграт, сказала: «Это миссис Макграт из нашей деревни, она знает меня и мою бабушку». Ты подошла к Белле и подвела ее к женщине, которая тебя расспрашивала. «Миссис Макграт, вы же знаете нас с бабушкой», — сказала ты. Белла подтвердила твои слова и поинтересовалась, почему ты спрашиваешь. И ты объяснила ей, как было дело. Тогда все и началось. — Энни тяжело вздохнула.
Макграты, как и все остальные в деревне, знали, что Уильям болен и лишних денег у нас быть не могло. С тех пор и по сей день Макграты не оставляют нас в покое. Они считают, что деньги где-то здесь и осталось их еще прилично. Поэтому Хал стал тебя домогаться. Женившись на тебе, он надеялся прибрать к рукам оставшиеся денежки.
Тилли потрясенно молчала. В душе ее царило смятение. В услышанное верилось с трудом, и тем не менее это была правда, истинная правда. Столько лет жили они на ворованные деньги, которые были украдены у Макграта. А как они попали к нему, все эти соверены? И именно она, не желая того, выдала дедушкину тайну, и сегодняшнее нападение на нее стало отголоском той давней, невольной ошибки. Мысль о недавно пережитом ужасе заставила ее содрогнуться. Она опустила голову, думая о том, что до конца дней будет чувствовать вес его тела и ощущать грубые прикосновения его жадных рук. Инстинктивно она тесно сдвинула под столом ноги.
— Не бойся, он больше к тебе не подойдет, — Саймон накрыл своей рукой крепко сцепленные на столе руки Тилли.
Глядя на него, она думала, что испортила ему свадьбу, но спросила его совсем о другом.
— А где мистер Макграт взял эти деньги? Он грабил экипажи?
— Не он, — покачал головой Саймон, — у него бы не хватило духу. Его двоюродный брат за три или четыре года до этого угодил на каторгу. Он был один из троицы, остановившей экипаж в глухом месте на дороге между Госфортом и Морпетом. Одного из них застрелил охранник, двое других убежали. Брат Макграта был задержан по описанию через несколько недель во время гулянья в Ньюкасле. Его опознал один из пассажиров того экипажа и сообщил констеблям. Прямых доказательств его вины не нашлось, но все равно его отправили на каторгу, а могли бы и повесить. Уильям, — обратился Саймон к старику, — ты помнишь его?
— Да, конечно. Такой маленький, темноволосый, шустрый. Приблизительно в то время произошло несколько ограблений, но никого так и не поймали. Деньги в ларце объясняют, кто приложил к этому руку. Одного я не возьму в толк, почему он отдал деньги на хранение Макграту, когда сам жил в одной из таких трущоб, которых и крысы гнушаются.
— Давай промою рану, — сказала Энни, ставя на стол миску с водой. — Ты весь перепачкался. Господи! — приговаривала она, осторожно промокнув кровь. — Здесь нужны иголка с ниткой, иначе останется грубый шрам. Вот, возьми, вытри лицо, — она подала ему полотенце. — Извини, что ничего не могу сделать с твоим костюмом. Это работа для портного, — добавила она. — Жена твоя с ума сойдет, когда тебя увидит. И надо же такому случиться в день твоей свадьбы. Я сожалею, Саймон, от всей души.
Он с улыбкой вернул ей полотенце и еле сдержался, чтобы не сказать: «Не каждому мужчине в день свадьбы случается спасти от насилия женщину, да еще и получить по голове». Тем более Тилли была не женщина, а девушка, и осталась девушкой, нежной и милой. Он поймал ее пылкий, полный тревоги взгляд и напустился на себя. «К черту все. Надо возвращаться домой, к Мэри. Да, к Мэри. Как-то она еще его встретит и что скажет? Простит ли она его за то, что он умчался от нее и вернулся в таком виде? Раскроет ли ему объятия? В этом он сомневался. И все же, чем скорее он узнает ее характер, тем лучше.»
— До свидания, Уильям, до свидания, Тилли, доброй ночи, Энни.
— Доброй ночи, Саймон, — тихо откликнулся Уильям. — Спасибо за то, что ты сделал для нас.
Тилли ничего не сказала, а только молча наблюдала, как бабушка подала ему фонарь со словами: «Возьми, пригодится».
— Да, пригодится, и даже очень.
Энни открыла ему дверь.
— Передай жене, мне очень жаль, что тебе пришлось уехать и у тебя такой вид, — говорила она, когда он переступал порог. — Надеюсь, она поймет.
Он не ответил, а пока торопливо шел к воротам, где оставил лошадь, подумал: «Хорошо, если Мэри поймет».
Но Мэри Бентвуд не поняла его и до конца своих дней так и не простила ему той ночи.
