— Почему ее это так волнует? Кажется, Мэри вполне счастлива.
— Тай, у каждой женщины должен быть муж. А у каждого мужчины — жена. — Барлоу фыркнул в ответ, но Дэвид спокойно продолжал: — Знаю, ты не поверишь, но я никогда не был счастлив так, как после женитьбы на Джейн. Она мой свет и смысл моей жизни.
— Как по мне, тебе и до нее было не очень-то плохо, — сказал Тай, посмеиваясь.
— Внешне — возможно, но в глубине души я всегда знал, что мне нужна такая, как Джейн.
Тай постарался не допускать эти слова глубоко в сердце. Разговор был слишком странным для него. И слишком интимным.
Дэвид продолжал:
— Ты не поймешь, пока сам не влюбишься.
— Я влюблялся сотни раз. — Тай незаметно перевел все в шутку. — Но знаешь, в мире оказалось так много красоток, что невозможно остановиться на какой-нибудь одной!
Тай по опыту знал, что настоящая любовь не всегда бывает такой простой, как о ней рассказывают. Если она безответна, то ее удар может быть сокрушительным. Даже сейчас, спустя годы, он помнил ту боль так, словно испытал ее вчера. Хуже всего было то, что Мэри, казалось, даже не понимает, как жестоко поступила с ним тогда. Она бессердечно вычеркнула его из своей жизни и двинулась дальше, как полководец, который никогда не оглядывается назад.
Никто и не догадывался, что между ними что-то было. Тай хранил эту частичку своего прошлого в тайне. Насколько он знал, Мэри тоже никому ничего не рассказывала. Но, разумеется, им самим было никуда не деться от этого, и все их дальнейшее общение несло на себе отпечаток былого разрыва. Зато впоследствии он научился хорошо защищать свое сердце.
Дэвид тем временем продолжал читать нотации:
— Отнюдь, Тай, ты испытывал лишь похоть. А я говорю о любви. Между этими вещами нет ничего общего.
Тай, намереваясь положить конец этой щекотливой теме, ответил:
— Не знаю, относится ли этот разговор к тем, которые принято вести в кругу мужчин. Что дальше, Дэвид, — ты заговоришь стихами?
В глазах Дэвида вспыхнули колючие огоньки.
— По-твоему, Блэки тоже похож на поэта? И Брюстер? Все мы чувствуем одно и то же. Никто из нас не пожалел о браке. Может, и тебе стоит попробовать?
В ответ Тай демонстративно зевнул, заставив друга улыбнуться.
— Ты безнадежен. — Дэвид взобрался на сиденье и взял вожжи. — Боюсь, ты так и проживешь всю жизнь, заигрывая с каждой юбкой и кочуя по вдовьим спальням, а умрешь старым холостяком, как лорд Спендер, у которого нет никого, кроме племянничка-прохвоста.
Такой вердикт задел Тая.
— Я женюсь. Когда-нибудь. Когда буду готов. — В знак примирения он торопливо добавил: — Просто я еще не встретил женщину, которая была бы для меня той, кем Джейн для тебя.
Мэри, конечно, была совсем не похожа на сестру. Внезапно Тая осенило, что именно из-за той боли, которую причинила ему Мэри, он любыми способами старался избегать серьезных разговоров о браке. Это вновь всколыхнуло в нем давно забытые чувства. Он хотел бы больше не возвращаться к этой теме, но не удержался и спросил:
— Я все-таки не могу понять, почему устройство этого брака так важно для Джейн. Не думаю, что это связано только с лошадью.
Некоторое время Дэвид молча рассматривал поводья. Потом произнес:
— Мы с Джейн хотим детей. У Брюстера уже есть один. У Блэки тоже, и второй, как говорится, на подходе. Но мы с Джейн… — Он умолк, так и не высказав до конца своих переживаний.
— У вас будет ребенок. Это естественный ход вещей, — по-свойски поддержал его Тай. — При условии, конечно, что вы продолжите делать то, что обычно для этого делают.
— Мы и делаем, — ответил Дэвид и покачал головой, — только все впустую. Понимаешь, она слишком волнуется из-за сестры, в этом все дело. Мне кажется, как только Мэри выйдет замуж, Джейн сразу забеременеет. — Он устроился в повозке поудобнее и уже совершенно бодрым голосом произнес: — Знаешь, Тай, предоставь Джейн два месяца. Она выдаст сестру замуж, и Жеребец Спендера станет твоим.
— При условии, что Мэри не найдет богатого мужа.
— Она не найдет.
— А если все-таки найдет?
Что-то в этой охоте на мужа, которую устроила Мэри, ему не давало покоя. Он не мог просто сидеть и ждать, слепо полагаясь на судьбу. Особенно учитывая, что Мэри хотела заполучить Жеребца Таннера так же сильно, как и он. Он знал ее. Она всегда добивалась своего. И уж тем более постарается сейчас, поскольку ее приобретение одновременно будет означать поражение для него. Он резко повернулся на каблуках и направился к лошади.
— Эй, — крикнул вслед ему Дэвид, — куда это ты так заторопился?
Тай даже не замедлил шаг:
— В Лондон!
Для Мэри поездка в Лондон оказалась не такой уж приятной затеей. В юности, когда отец готовил ее к выходу в свет, Лондон представлялся ей сказочным городом, красивым, утонченным и изысканным. Вместо этого сейчас она попала в самое мрачное, тесное и зловонное место из всех, где ей случалось бывать. Она сразу же затосковала по дому, лошадям и свежему воздуху.
Вдобавок ко всему, она с первого взгляда невзлюбила Элис Пиблз, тетю Дэвида. Чувство оказалось взаимным. На свадьбе Джейн и Дэвида они виделись лишь мельком. Но одно дело — познакомиться с человеком на семейном празднике, и совершенно другое — жить с ним под одной крышей. Как выяснилось, миссис Пиблз была категоричной, не терпящей возражений особой — Мэри вообще не могла выносить подобного отношения к себе, а уж тем более от женщины. Несмотря на солидный возраст, леди собирала крашеные, орехового цвета волосы в высокую прическу, становясь похожей на изваяние римской богини Юноны, красила губы, облачалась в прозрачные пурпурные наряды и носила открытые туфли в тон. Первое, что услышала от нее Мэри, было суждение о ее облике в целом: «Мы все переделаем!» К чему богиня сразу же и приступила. За счет Мэри, конечно. Поскольку обновление было задумано с размахом, сумма, оставшаяся у Мэри от приданого, таяла на глазах. Миссис Пиблз организовала для нее уроки правильной речи, танцев, визиты парикмахеров и портных. По заоблачной цене был куплен особый крем, который Мэри ежедневно следовало втирать в кожу. Ее дергали за волосы, укладывая их так и эдак, не давали ни минуты покоя, и за любую мелочь ей приходилось платить, платить и платить. Однако, вместо того чтобы неукоснительно следовать замечаниям миссис Пиблз и препоручить себя заботам учителей, швей и парикмахеров, Мэри исподтишка старалась нарушить их планы. На примерках она ерзала так, что платья приходилось подгонять снова и снова, учителю танцев как бы невзначай отдавила ногу, так что он еще долго хромал, и убегала сразу, как только ножницы или щипцы для завивки приближались к ее волосам. Но ее самый серьезный проступок заключался в том, что она игнорировала абсолютно все правила этикета, установленные миссис Пиблз. Она сама не понимала, почему действует всем наперекор, и винила в этом свою проклятущую гордость, которую считала главной причиной многих бед.
