I
Это снова я. Сижу за кухонным столом и вот уже вторую ночь подряд не могу заснуть. Наблюдаю, как тьма за окном вяло уступает место пепельно-серому рассвету. Снова и снова прокручивая в голове прошлое, я хочу провести границу между сном и явью. Попытаться проанализировать то, что неподвластно анализу.
Вчера утром я встал в жутком состоянии. Я не спал и не бодрствовал, то и дело просыпаясь в холодном поту: мышцы занемели так, словно по мне протопала целая ватага непослушных бойскаутов. И все же проснулся я, как обычно, в шесть тридцать, вместе с ежедневной утренней радиопрограммой по ритмической гимнастике. Я как раз растягивал коленное сухожилие, когда вспомнил, что вечером забыл погладить рубашку. Достал гладильную доску и, обжигая руки, с ворчанием принялся утюжить мятую ткань. Так мне и надо! Маленькое послабление – и вот что вышло!
Моя непредусмотрительность стоила нескольких лишних минут. Я покидал дом в спешке, стремясь успеть на электричку в семь сорок пять. Если я ее упущу, следующая будет в восемь тринадцать. Я уже подходил к калитке, но тут мое продвижение замедлилось.
– Господин Сато, господин Сато!
Вот не повезло! Госпожа Танака не смогла бы найти худшего времени для своих приставаний. Старушка ковыляла ко мне через лужайку – ее искусственный бедренный сустав, очевидно, не слишком жаловал холод. Тапочки оставляли следы на покрытой изморозью траве.
– Простите, госпожа Танака, мне некогда. Я очень опаздываю.
– Всего на минутку! Когда еще я могу поговорить с вами? Вы же не возвращаетесь раньше десяти сорока пяти!
Госпоже Танаке мои задержки на работе казались бессмысленными. Я же, напротив, все время боролся с собой, чтобы не засидеться совсем уж за полночь. Старушка рассматривала меня, даже не пытаясь скрыть недовольство.
– Вы выглядите истощенным и анемичным, господин Сато, – прокомментировала она мой внешний вид.
– Правда?
– Вот именно «весьма нездоровый вид.
С каждым словом изо рта вырывалось облачко ледяного морозного воздуха. Я коснулся пальцами лица, словно то, о чем говорила госпожа Танака, можно было обнаружить простым прикосновением. Госпожа Танака зябко куталась в шаль из разноцветных кусочков шерсти.
– Наверное, вы едите мало мяса. Почему бы вам не пообедать в воскресенье у меня? Я приготовлю хороший бифштекс. А также попрошу мою племянницу Наоко, чтобы она составила нам компанию.
Госпожа Танака старалась говорить серьезно, но при упоминании имени племянницы по лицу ее проскользнула озорная улыбка. Простодушие моей соседки могло поспорить с ее назойливостью.
– Наверное, я буду занят…
– Ерунда. Вы никуда не выходите в выходные.
– Ну, я должен, я собирался…
Пытаясь придумать правдоподобную отговорку, я запутался в словах.
– Вот и превосходно! Приходите в воскресенье в семь тридцать.
На лице старушки просияла детская радость.
– Семь тридцать, воскресенье, – с несчастным видом эхом откликнулся я.
– Да, не забудьте, Наоко любит розовые розы, – добавила она с торжествующей улыбкой.
Я смотрел, как старушка семенит к дому, настолько плавно, насколько позволял искусственный сустав. На траве оставались два параллельных следа от тапочек.
Весь день я пытался справиться с мрачным настроением. Как только начинало получаться, я тут же вспоминал о предстоящем обеде, и уныние возвращалось. В довершение всего выяснилось, что Таро, мой стажер, забыл отправить анализ доходности дивидендов в головной офис, как я велел ему еще в четверг. До чего же безответственный мальчишка! Заместитель главного менеджера по работе с персоналом Мураками сам пришел выяснить почему головной офис вынужден ждать данных. Хотя Таро и повесил голову, пока я его отчитывал, он едва ли принял мои слова близко к сердцу. Мальчишка нетерпеливо выслушал лекцию и поспешил вернуться к обычной дневной рутине, состоящей из долгих перекуров и ухаживаний за секретаршей госпожой Хатта. Как-то раз я поймал его за прослушиванием музыки на плеере, спрятанном в ящике стола. Я вздрагивал при мысли, что будущее «Дайва трейдинг» в руках таких, как Таро и ему подобные.
Мураками-сан заявил, чтобы я не беспокоился – он сам извинится перед головным офисом за задержку сведений. После нашего краткого визита в хостесс-бар Мураками-сан на удивление дружелюбен со мной. Наверное, он был слишком пьян, чтобы помнить мои резкие слова в конце вечера. К моему облегчению, он не стал меня ни о чем расспрашивать, только как всегда загадочно улыбался. Хотя скорее всего я недооцениваю его памятливость. Помнишь твою всегдашнюю присказку: «Умный сокол прячет когти?»
