Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Что же, возможно, «Маканда» действительно производит консервы и удобрения, однако я позволил себе усомниться в этом. Мои главные аргументы (целые одиннадцать штук) лежали рядом в цинковых ящиках. Еще три находились в кабине. А мое тело было убедительнейшим аргументом в пользу того, что сомневаться отныне придется во всем. Даже в смерти.
Такого же мнения придерживались и здешние охранники. Из-за солнцезащитных очков с зеркальными стеклами их лица казались безжизненными. Виктора они наверняка знали, тем не менее состоялись короткие переговоры по сотовому, а один лупоглазый даже не поленился заглянуть в рефрижератор. Все были преисполнены чувства собственного достоинства, неторопливы, как жрецы, и, пожалуй, отличались непоколебимой уверенностью в своей силе. Для стадного животного вроде «гомо эректус» источником подобной уверенности обычно является принадлежность к мощной корпорации.
Наконец грузовик пропустили, и я очутился на чужой территории. Чужой до такой степени, что трудно было себе это представить. Марс и то показался бы более родным. Возможно, давала знать о себе застарелая паранойя. Сердце реанимированного забилось чаще, и мне все труднее было осознавать то, что происходило за пределами закрытого саркофага.
Владения герцога… Они были только внешне похожи на часть обычного земного ландшафта, предварительно уже изуродованного людьми. Мы все, поколение за поколением, готовили вторжение кошмара – с каким-то пронзительным предчувствием физической боли я начинал понимать это. Готовили своим тупым безразличием, поганили гнездо, отравляли колыбель, калечили мать-Землю, создавали отстойники для своей блевотной злобы и свалки неистребимой человеческой грязи…
Мир изменялся исподволь и незаметно для нас самих. Мы получали преступное наследство, преумножали его и передавали дальше. Мы всегда могли сослаться на то, что каждый из нас ни в чем не виноват. Каждый был против, но все вместе мы с тупым цинизмом продолжали карабкаться на горы собственного дерьма. Когда количество перешло в качество, стало слишком поздно. Невидимые колонии раковых клеток, гораздо более страшные, чем очевидное уродство урбанизации, расползлись по планете. И мы уже не замечали того, что сами больны, что наши дети действительно хуже нас, а дети детей больны неизлечимо и смертельно.
Это было не мизантропическим бредом, а «реальностью, данной в ощущениях». Потом мои ощущения стали куда более грубыми и конкретными. Я принялся изучать укрепрайон вероятного противника.
Концерн «Маканда» владел огромной территорией и приличной недвижимостью. Все здания были связаны между собой крытыми переходами – наземными или надземными. Некоторые постройки напоминали цеха, другие – вместилища контор и офисов, третьи – без окон и с плоскими крышами – были загадочны, как затонувшие корабли. Нигде ни цветка, не говоря уже о клумбах. Только асфальт и растрескавшаяся земля. Людей я не «видел», впрочем, место для прогулок было, прямо скажем, неподходящее.
Рефрижератор несколько раз сворачивал. На всякий случай я запоминал дорогу и кое-какие ориентиры – вдруг повезет и придется выбираться обратно. За стеклами контор поблескивали жалюзи, маскировавшие интерьеры и двуногих обитателей. А потом «форд» нырнул в подземелье, которое я ошибочно принял за гараж. Черта с два – «гараж» тянулся на пару сотен метров.
Мимо проплывали узнаваемые силуэты: цистерны, контейнеры, автомобили… Становилось темно, но не только потому, что скрылось солнце. В один не очень приятный момент я обнаружил, что уже не «вижу» ламп на стенах туннеля.
Слепота поразила меня. Мне достался гроб без окошка. Слепота породила абсолютную, космическую тьму. Меня окружал спертый ледяной воздух, похожий на очень рыхлый снег. И я, притянутый недавним трупом, почувствовал нестерпимый ужас, ужас похороненного заживо. Ужас бился в еще непослушном и неподвижном теле, будто раненная рыбка в черном аквариуме…
19
Чуть позже я понял, что замедленное дыхание было моим спасением, потому что кислорода в саркофаге оставалось мало, но как медленно испорченная кровь омывала мозг! Я ждал каждого темного прилива вдоха и отлива выдоха, а на берегу рваной медузой трепыхался страх – страх, что следующего раза может и не быть. Да, эта новая тварь хотела жить не меньше, чем старый дружище Макс.
Сквозь страх пробились первые рациональные мыслишки. Я понял, что скоро меня будут выгружать, поэтому желательно начинать шевелить не только извилинами, но и конечностями. Однако я не мог даже дернуться и чувствовал себя скованно, как комар, очнувшийся в янтаре спустя миллион лет. Труднее пришлось, наверное, только Буратино – тот был сплошь деревянный. Зато мне противопоказана встреча с моим папой Карло-реаниматором.
Я вообще не ощущал окоченевших плеч, ягодиц и ног. Не было и боли.
Я лежал, словно гранитный памятник, пытаясь сдвинуть с места камни пьедестала, и когда мне вдруг удалось оторвать от цинкового дна руку, она ударилась о крышку. Раздался гудящий звук. Разве это не та самая рука, в которой был зажат пистолет? Но пальцы! У меня все еще не было пальцев!..
Гроб оказался достаточно просторным для меня, и я сумел поднести руку к лицу. Мне показалось, что я слышу треск – вероятно, это рвалась пропитавшаяся кровью ткань майки. «Беретта» коснулся моих губ, но я не ощутил касания – губы были такими же холодными, как металл.
Со стороны могло бы показаться, что я пытаюсь покончить с собой выстрелом в рот. Достаточно было одного неосторожного движения, и случилось бы непоправимое (или все-таки поправимое?!), но в те минуты я не думал об этом. К счастью, холодный скрюченный палец не сыграл со мной такую злую шутку.
Толстый стальной ствол разомкнул мои губы, поскреб о зубы и пополз выше, чтобы проверить, что там случилось с глазами – открыты ли веки, на месте ли глазные яблоки… Конечно, пистолет не лучший инструмент для медицинского осмотра, однако другая рука слушалась меня не лучше, чем отстегнутый протез.
Спустя некоторое время мне удалось слегка согнуть ноги в коленях, но не раздвинуть их. Так я и выделывал ими странные па, пытаясь восстановить кровообращение и впервые в жизни танцуя твист. Очень медленный твист. Твист цинкового гроба.
Рефрижератор двигался с небольшой скоростью, будка мягко покачивалась на рессорах. Судя по количеству поворотов, подземелье «Маканды» представляло собой настоящий лабиринт. Вскоре грузовик остановился, и некоторое время я лежал в кромешной тьме и полной тишине. Условия для аутотренинга почти идеальные. Добавить бы сюда еще ванну с теплой водичкой – и можно было бы залететь очень далеко!
Однако цель у меня была прямо противоположная. Я ждал, когда откроется крышка. Все, о чем я мечтал, это о том, чтобы Виктору захотелось еще раз взглянуть на заморыша и чтобы мои мышцы не подвели. Несколько раз я подвигал указательным пальцем в зазоре между скобой и спусковым крючком. Мне было далеко до Клинта Иствуда, но следовало принять во внимание фактор внезапности.
И тут левая рука внезапно обрела чувствительность. Что-то лежало в ладони – что-то компактное и тяжелое. Я сжал кисть в кулак и нащупал два твердых и не очень гладких шарика. Один был чуть побольше другого. Я покатал их в руке, пытаясь понять, что это за чертовщина. И, главное, откуда они взялись? Догадался я быстро, но это был не тот случай, когда собственная сообразительность приводит в восторг.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
