Тонкий звон бокалов. Вино было холодным, но удивительным образом согревало губы и горло.
— Кстати, есть предложение.
— Какое? — с опаской спросила Дженнифер.
— Давайте поиграем в «пятьдесят вопросов». Мне хочется узнать кое-что о вас. А вам наверняка нужны подробности о моей жизни. У вас будет эксклюзивный материал, да и я останусь не в обиде!
Чего он хочет от меня? Неужели я и вправду ему интересна?! У Дженнифер это никак не укладывалось в голове.
— Я как журналист не могу отказаться от такого предложения, — усмехнулась она. — По очереди или сначала все вопросы вам, потом мне?
— По очереди. Так интереснее.
— Хорошо. Кто начинает?
— Вы, конечно.
— Тогда я позволю себе распаковать ваш подарок, сэр.
Дженнифер открыла коробочку и достала диктофон. Включила. Проверила заряд батареи. Порядок. Вот и оправдание ее присутствия здесь.
— Начнем?
Эдвард кивнул.
— Мой первый вопрос: сколько раз вы влюблялись?
Дженнифер покраснела. Кому-то другому и при других обстоятельствах она ответила бы «не твое дело», но правила игры есть правила игры...
Черт, но до чего сложный вопрос! Алекс? Дженнифер вспомнила еще двух мальчиков, которые нравились ей в школьные годы. Можно ли это назвать «влюблялась»?
Дженнифер только открыла рот, чтобы ответить, когда поняла, что Эдвард ее не слушает. Он смотрел куда-то ей за спину и прохладно улыбался.
— Приближается небольшой тайфун, — вполголоса проговорил Эдвард. — Пожалуйста, не берите в голову, если...
— Здравствуй, Эд! — раздалось за спиной у Дженнифер.
Она повернулась и увидела высокую женщину с умопомрачительно длинными ногами и ослепительно-белыми волосами. Потом она узнала кошачий разрез глаз. Энн Дейч... Черт побери, это одна из самых известных супермоделей мира! Красавица была облачена в бирюзовое платье, сшитое таким образом, чтобы, соблюдая приличия, не скрыть от посторонних взглядов ни одного изгиба тала, ни сантиметра безупречных ног.
— О, а ты не один!
Дженнифер поразило, очевидно, врожденное умение Энн говорить о присутствующих людях, как о предметах обстановки.
— Здравствуйте, — сказала она, чтобы лишь новоприбывшую возможности делать это естественно.
Энн даже немного удивилась. Еще бы, не каждый день с тобой заговаривает стул, мысленно прокомментировала Дженнифер. Ей почему-то очень захотелось вцепиться в эту дамочку зубами где-нибудь пониже подбородка. Конечно, для исправления характера ей явно не хватало пары шрамов на лице — но на нем был слишком толстый слой дорогой косметики. А тональный крем на вкус горький и похож на мыло...
— Здравствуйте, — ответила Энн Дейч с тем же выражением лица, с которым здоровалась бы с горничной в отеле.
— Энн, я рад тебя видеть. — Никто бы не усомнился, что Эдвард лжет, но Энн не обратила на это внимания.
— Я тоже. Как у тебя дела? Я вижу, не очень?
— Я бы предложил тебе присоединиться к нам, да столик рассчитан на двоих.
— Я бы предложила тебе присоединиться к нам, но у нас столик тоже рассчитан на двоих. Я с Мохаммедом.
— Ах с Мохаммедом... — протянул Эдвард так, будто это все объясняло.
— Любопытное платье. Даже интересно, где вы его купили, — внезапно обратилась Энн к Дженнифер. — В прошлом году одна моя подруга появилась в таком же на второразрядной вечеринке.
Дженнифер вспыхнула. Ну почему самые едкие фразы всегда приходят на ум через десять минут? Она умела только игнорировать подобные выпады. Но румянца не скроешь.
— Не знал, что у тебя есть подруги с таким хорошим вкусом, — с милой улыбкой произнес Эдвард. — Вроде бы все одеваются, как ты.
Энн посмотрела на него так, будто он изысканно пошутил.
— Ну, пока, Эд. Надеюсь, сексолог, которого я нашла, тебе помог, и на этот раз у тебя все... получится.
— Да, Энн. Счастливо. Пускай Мохаммед женится на тебе, и ты займешь по достоинству принадлежащее тебе место младшей жены в гареме, — подмигнул ей Эдвард.
Дженнифер молча смотрела на зеленый огонек диктофона. Какой раритет! До потомков дойдет звукозапись того, как супермодель Энн Дейч походя «куснула» какую-то репортершу и обменялась шпильками с Эдвардом Нешем.
Она устало посмотрела на Эдварда.
— Я же предупреждал: не обращай внимания, — укоризненно произнес он. — У нас с некоторых пор испортились отношения. Она ведет себя, как сущая стерва, и не знает меры.
— А с каких пор испортились? — машинально спросила Дженнифер. Трепетное очарование вечера рассеялось как дым.
— Мы встречались пару месяцев, а потом я застал ее в нашем номере в гостинице — мы были тогда в Париже — с этим Мохаммедом. Я не пожелал признать это нормальным и не пошел с ней на вечеринку, где мы должны были быть вместе, и все поняли, что мы порвали отношения. А она этого не планировала...
— Какая романтичная история, — усмехнулась Дженнифер.
— В порядке вещей на Манхэттене и в Голливуде. С тех пор мы общаемся примерно так.
Дженнифер уныло ковыряла вилкой в тарелке с салатом из мидий. И как может быть, чтобы все было прекрасно — а через минуту стало хуже не придумаешь? Она ощущала себя так, будто по ее платью прошлись чужие грязные ботинки. Дженнифер уже не казалась себе королевой бала. Да, Эдвард заступился за нее... настоящий джентльмен. Но сделал ли он это ради нее или ради того, чтобы досадить своей бывшей девушке? И, господи, какая же она все-таки безупречно красивая! Воплощенная женственность и привлекательность. Женщина из мира звезд.
Надежда на то, что можно попасть в мир Эдварда, показалась детской иллюзией. Каждая девочка мечтает выйти за принца. Но принцу нужна принцесса, а не скромная барышня из Старого Света, которая работает в бульварном журнальчике и носит одежду из стоковых магазинов. Дженнифер казалось, что мир вокруг накрыло мутным стеклом и что она видит в старом зеркале свое отражение: платье с чужого плеча, прическа, которая все равно оставляла желать много лучшего, хотя Дженнифер едва не спалила электрические щипцы, сооружая ее, дешевая косметика на лице... Часы пробили полночь, а Золушка не успела ничего-ничего сделать...
— Эй, Дженнифер, мы еще играем?
— Да.
— Тогда я задал вам вопрос...
— Три.
— Удивительно! — Эдвард и сам выглядел помрачневшим, но очень старался поддержать разговор. — Вы, видимо, очень серьезная девушка.
— Вам это не нравится? — Вопрос получился агрессивным, но Дженнифер ничего не могла и не хотела с этим поделать.
Она тяготилась ситуацией. Она знала, что, вполне возможно, потом будет клясть себя на чем свет стоит, но сейчас лихорадочно прокручивала разные предлоги для ухода. Голова болит — банально. Много работы — чушь. Соседка по комнате — заболела — глупости, нашлась добрая самаритянка... Не нужно было сюда приходить, не нужно... Пусть этот мужчина любит своих роскошных женщин, пусть он оставит ее в покое! Ему ведь все равно ничего от нее не надо! Тогда зачем, зачем, зачем?
